Он — часть меня, но и я тоже часть его.
Я хватаю Охотницу сзади и разворачиваю ее к себе лицом, Фэйрборн оказывается у ее горла.
— Кого-то потеряла? — спрашиваю я.
Она моргает. Даже теперь ее воротит от моего прикосновения, но она быстро справляется с этим сюрпризом и начинает превращаться в здорового мужика. Но я, ее младший братишка, готов к таким трюкам, готов и Фэйрборн. Мы наносим Джессике удар в плечо, и ее наполовину трансформировавшееся тело отбрасывает к стене. Мы ударяем ее в другое плечо, она кричит. Если ее напарница где-то рядом, то времени у меня меньше минуты.
Джессика уже полностью превратилась, но ее раненые руки бесполезны, а у меня есть силы и Фэйрборн, чтобы удержать ее у стены.
Джессика снова превращается, на этот раз в Аррана.
Голос Аррана молит:
— Пожалуйста, не делай мне больно, Натан. Я знаю, ты не хочешь причинить мне боль.
— Заткнись.
— Я знаю, ты хороший. Всегда это знал. Пожалуйста. Отпусти меня.
Я знаю, что мне надо бежать. Но видеть Аррана так приятно. Мне хочется просто посмотреть на него. Но это не Арран; это Джессика, а она злая ведьма. Я приставляю кончик ножа к глазу Аррана. Фэйрборн хочет выколоть его.
— Натан, пожалуйста. Ты же хороший человек.
Я знаю, что выколоть ей глаз — хорошая мысль. Ведь тогда она не сможет скрыть этого, превращаясь. Но я не могу. Не хочу. Не Аррану, хотя я и знаю, что это не он, твержу себе, это же Джессика, но я и с ней этого не хочу… а Фэйрборн хочет резать…
Я весь дрожу, пытаясь затолкать нож обратно в ножны. И тут Джессика отталкивает меня — не сильно, но этого довольно: я поднимаю нож, и он как будто перечеркивает ей лицо наискось.
* * *
Я забираюсь в какой-то дом в пригороде. Он пуст, сигнализации нет. Наверное, хозяева ушли на работу. Я принимаю душ. Меня продолжает бить дрожь, я весь трясусь.
Мое пулевое ранение выглядит как маленькая круглая дырочка, но стоит мне коснуться тела поблизости от нее, как меня пронзает такая боль, что я, кажется, вот-вот упаду в обморок. Мне даже не хочется пытаться извлечь пулю. Кроме того, батончики и энергетические напитки работают нормально.
Раздумывая, как мне добраться до Меркури, я съедаю здоровую миску хлопьев, закусываю бананом, потом вторым. Слабое представление о том, где может быть ее коттедж, у меня есть. Габриэль сказал как-то, что иногда ездит туда на поезде или даже ходит пешком. Охотники наверняка пасутся на вокзале и следят за всеми автотрассами, но, может быть, мне удастся проскочить в автобус. Тогда я уеду на нем из Женевы, а где-нибудь дальше пересяду на поезд. До моего дня рождения осталось четыре дня. Осторожность важнее скорости.
Мне нужна карта.
В доме есть компьютер, но я понятия не имею, как им пользоваться. В ящиках стола я нахожу карту Швейцарии, но мне нужна другая карта для туристов, чтобы найти долину Меркури. Придется купить. Хорошо хоть, что в рюкзаке того лавочника оказался его кошелек и мелочь для кассы. Обычно я не беру денег у таких, как он, просто я не знал, что кошелек в рюкзаке, это исключение.
Перед выходом я смотрю на себя в зеркало. В доме, должно быть, живут немолодые люди. Его одежда мне великовата. Темных очков я не нахожу, поэтому надеваю его красную бейсболку с белым крестом на голову, а шею обматываю шарфом. Перчатки! Я нахожу пару кожаных и отрезаю у них пальцы.
Меня так и подмывает бросить Фэйрборн здесь. Я не хочу, чтобы его получила Меркури, я не хочу, чтобы он вернулся к Охотникам, но и мне он не нужен. Можно было бы засунуть его куда-нибудь в буфет — он бы и сгинул здесь навеки. Но я беру его с собой.
Лучше я его где-нибудь закопаю. Нельзя отдавать его Меркури, нельзя, чтобы она знала, что он у меня. А у нее Анна-Лиза. Так, по одной проблеме за раз. |