|
- У нее нет тонкой талии, длиннющих ног, ее ключицы не торчат, груди не выдаются вперед, как два футбольных мяча, а губы не напоминают обильно смазанные помадой вареники». Герцу пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести глаза от мягких завитков на висках Маши Симанской, которая успела из юной девушки превратиться в созревшую женщину. А он, новоявленный буржуа, занятый с утра до вечера своим бизнесом, этого не заметил! Может быть, сегодня он наконец осуществит давнюю, заветную мечту - пригласит Машу на танец, ощутит, каково это - прикоснуться к ее теплым плечам, оказаться близко… близко к ее телу, услышать ее дыхание…
Господин Герц покрылся потом под дорогой фирменной рубашкой и поспешно опустил голову. Если таково начало, то что же последует за ним? Хвала Всевышнему, стол ломится от спиртного и закуски - можно будет выпить и немного расслабиться. Борис Миронович, обычно прижимистый, на сей раз не поскупился, захватил с собой полную корзину бутылок с дорогими напитками и деликатесами. Он не мог позволить себе ударить в грязь лицом перед Машей. Остальные гости, как и хозяйка дома, его не интересовали. Он пришел сюда, влекомый загадочным, непостижимым зовом своей рациональной, сухой души торговца, дельца до мозга костей, - и не пожалел. Есть в жизни вещи, которых не купишь… есть, оказывается, и в его сердце струнки, готовые петь любовные серенады. Это прекрасно! Андрей Чернышев призвал всю силу воли, дабы сохранять беззаботный, разудалый вид этакого гуляки, кутилы-гусара, которому все нипочем. Он бросал полные страсти взгляды на Ольгу и Зорину, избегая лишь Марии Варламовны, Маши… ради которой он рвался в захудалый Костров, жертвуя военной карьерой, продвижением и должностью. А она зря времени не теряла, обросла ухажерами, как праздничная елка - пряниками и конфетами. Вон, молодой Вершинин млеет от щенячьего восторга, сидя напротив и глазея в вырез ее платья. Так бы и свернул ему нахальную башку! Впрочем, этот безусый юнец Чернышеву не помеха. Куда опаснее второй - самоуверенный, расфуфыренный питерский хлыщ, который прилип к Машеньке, как пластырь. Правду говорили знакомые офицеры, что госпожа Симанская собирается замуж, а он, дурак, не верил! Вот, представился случай самому убедиться. И уж чувствует себя у Симанских как дома приезжий жених - с мамашей на короткой ноге: подлизывается к будущей теще. Что с этим делать? Не стреляться же с ним, в самом деле? «А почему бы и нет?» - мелькнула шальная мысль, вспыхнула… и пропала. Чернышев скрипнул зубами, заметив, как Руслан наливает Маше в бокал вино, шепчет что-то ей на ушко. Проклятие! Майор выпил водки, не дожидаясь тоста, налил себе еще и вновь быстро выпил. Легче не стало. Мария Варламовна же как будто не замечала ничего - пила, ела, улыбалась. Она не ощущала себя мишенью, яблоком раздора, точкой столкновения мужских амбиций, тяжелых, хмельных страстей. За столом, несмотря на скрытое кипение чувств, велся вполне мирный, внешне весело-оживленный разговор. Разве что пили много и как-то отчаянно. - Прошу внимания, господа! - тоном великосветской дамы воскликнула Тамара Ивановна. - У нас сегодня будут фанты! А после… сюрприз! Все смолкли, повернулись в ее сторону. - Предлагаю потанцевать! - осмелев от нескольких рюмок коньяка, предложил Борис Герц. Его слова потонули в хоре голосов, требующих собирать вещи-фанты, по которым будут назначаться задания. Ольга Вершинина принесла высокую вазу с широким горлышком и обошла с нею гостей. Каждый положил туда какую-нибудь мелкую вещицу. Мария Варламовна опустила в вазу перстень с александритом. Зорина потирала руки - пока все шло так, как она задумала.
Глава 7
Подмосковье. Марфино Ева сидела на диване, поджав ноги, грелась у огня. Березовые поленья уютно потрескивали, от камина шел жар. |
