|
В этом была его вина. Он уже расплачивался за свое предательство. - Послушай, старик... Бармен! Повторите! - Мне не надо. - Заткнись! Я хочу с тобой поговорить с глазу на глаз. Понимаешь? Ты думаешь, я не понял, что с тобой происходит, когда ты вошел с таким похоронным видом! А прошлый раз, когда мы уходили от Гурвича... Все та же песня. Неужели ты воображаешь, что я это не усек? Ну и - как, а? Твоей мышке, ты говоришь, тридцать или тридцать три, а это означает добрых тридцать пять на правильном французском языке. Хочешь, я дам тебе один хороший совет, который ты, конечно, постараешься не выполнить... Но совет - вот он в чистом виде. Брось ты все это, дружище! Ну, допустим, что я ничего тебе не говорил, и тогда добавлю: как далеко зашло у вас дело? Он ответил глупо, сердясь сам на себя, и прежде всего за то, что пасует перед каким-то Ложье, который, как он ясно понимал, был ниже его на много голов: - Да никак. - Тогда чего ты трепыхаешься? Нет ни брата, ни мужа, ни любовника, которые могли бы тебя шантажировать? Нет факта похищения, официально удостоверенного, или, я не знаю, какой-нибудь другой махинации, с помощью которых в Америке улавливают мужчин? Надеюсь также, что тебе не пришла в голову шальная мысль переспать с ней в отеле соседнего штата, что могло бы рассматриваться как федеральное преступление и дорого тебе стоить? Что же мешало ему набраться смелости встать и уйти? Неужели же несколько "манхаттанов", которые он выпил? Получается, что их любовь можно утопить в четырех или пяти коктейлях? - А ты можешь говорить серьезно? - Но я, старик, как раз и говорю с тобой на полном серьезе. Я, может, и шучу, но когда шучу, я более всего серьезен. Твоя тридцатитрехлетняя мышка без профессии, без работы, без счета в банке - конченый человек, понимаешь ты это или нет? Я даже не поведу тебя в "Валдорф", чтобы проиллюстрировать то, что хочу сказать. Ну, здесь мы в баре, где в основном мужчины, а выйди за дверь, пересеки коридор - и ты обнаружишь не менее пятидесяти девиц от восемнадцати до двадцати лет, одна другой красивее, к тому же некоторые из них девственницы. И все они в той же ситуации, что и твоя прекрасная дама... И все же сейчас эти девушки, на каждой из которых украшений и тряпок не меньше чем на тысячу долларов, отправятся спать черт знает куда, закусив небольшим бутербродом с кетчупом в кафетерии. Скажи мне, ты сюда приехал работать или нет? - Сам не знаю. - Коли не знаешь, возвращайся во Францию и подписывай, не раздумывая, контракт, который тебе предложат в театре Порт-Сен-Мартен или в театре Ренессанс. Я знаю, что ты поступишь по-своему и будешь на меня сердиться и уже сердишься, но ты не первый из тех, кого я вижу, как они приезжают сюда и потом катятся вниз, потеряв равновесие. Ведь ты-то решился крепко держать руль? Тогда давай действуй... Или ты предпочитаешь играть Ромео и Джульетту? В таком случае good night <Доброй ночи (англ.).>, старик. Бармен! - Нет, я плачу... - Я тебя столько сегодня ругал, что имею право заплатить за то, что мы выпили. Ну что же она тебе рассказывает, твоя малышка? Естественно, разведенная... К этому возрасту они все разводились, хотя бы один раз. Почему обязательно Кэй должна быть разведенной? - Она немало помыкалась по свету, не так ли? А теперь она ищет, где бросить якорь. - Ты ошибаешься, уверяю тебя. Он не мог больше сдерживаться, ибо чувствовал, что уже не в силах продолжать предавать Кэй. |
