Разумеется, что результатом этой дегустации явилось то, что мы обе с большим трудом стояли на ногах. Я так вообще не вставала, полулежа в кресле и вытянув вперед ноги, сложив их крест-накрест. Ноги у меня длинные, что правда, то правда, и гости постоянно о них спотыкались, проходя мимо. Иногда они падали, что неизменно веселило нашу теплую компанию. Мы покатывались с хохоту. Развлечение не ахти какое, но нам тогда это казалось верхом остроумия. Особенно это радовало меня, в кои веки падает кто-то другой.

Кэтти развлекалась тем, что время от времени бомбардировала гостей всем, что попадалось ей под руку: огрызками яблок, пробками от бутылок, окурками и прочим хламом. А у Дика была особенная мания, во время беседы (могу представить, что там была за беседа!) он периодически совал мне то в карманы, то в сумочку все то, что не успевала выбросить Кэтти. Сперва я вытаскивала это, а потом махнула рукой. Бессмысленно. Кажется, мои потуги только усиливали активность Дика.

Рэд несколько минут понаблюдал за нами, а потом спросил:

— Вы из одной палаты, ребята?

Уилл, задержавшись рядом похихикал и добавил:

— Бьюсь об заклад, у них и диагноз одинаков.

— Шел бы ты, дядя, лесом, — съязвил Дик, выпуская в их сторону длинную струю дыма.

А Кэтти запустила в Уилла огрызком яблока и попала прямо в лоб. Это очень развеселило нашу компанию, мы минут десять покатывались со смеху. Уилл покрутил пальцем у виска и поспешил убраться, а Рэд, напротив, уселся рядом со мной.

— Давай выпьем, Дэннингс, — предложил он, взяв со стола одну из бутылок.

— Давай, — согласилась я.

Дик оживился, забрал бутылку из рук Рэда и заявил:

— Я приготовлю вам коктейли.

Никто не стал спорить. Мне было все равно, а Рэд, более трезвый, предпочел устраниться, зная, что с пьяными спорить бессмысленно. Дик с отменным усердием намешал нам в стаканы нечто немыслимое, честно говоря, я уже не помню, что именно он туда наливал, тогда это меня не волновало. Наверняка, консистенция была жуткая, но после тех коктейлей, которые я уже выпила, это было как-то неактуально.

— Безумный алхимик, — прокомментировал Рэд, наблюдая за действиями Дика, — надеюсь, там нет соляной кислоты.

Он взял свой стакан, отхлебнул и поморщился.

— Ну и гадость. Что ты там смешал?

Дик радостно пожал плечами и вручил мне мой стакан с таким видом, словно его содержимое могло избавить меня от всех недугов и проблем сразу. После чего, он с не менее торжественным видом сунул мне пустую пачку сигарет в карман куртки.

— Слушай, Дэннингс, — наклонился ко мне Рэд, — скажи, ты не обнаружила ничего нового?

— Ты о чем? — спросила я, допивая коктейль.

— О работе, о чем еще. Вчера у тебя был такой загадочный вид!

— Да?

Не стану спорить, я была не совсем трезва. А если честно, то трезвостью там и не пахло. Но у меня есть одна особенность: я могу напиться вдрызг, до состояния неподвижного бревна, но никогда ни при каких обстоятельствах не скажу ничего лишнего. И я всегда помнила, что со мной происходило во время таких событий. У некоторых людей память отшибает напрочь. Со мной же такого не случалось никогда. Не знаю, от чего это зависит, от медицины я нахожусь дальше, чем это возможно, до сих пор путаюсь, с какой стороны у человека расположена печень: справа или слева. Да и какая разница! О таких вещах начинаешь задумываться лишь тогда, когда данный орган начинает тебя беспокоить.