Посему, сразу отбросив данный способ, летчик с настойчивою кропотливостью перебирал в голове другие возможности обрести свободу. И в какой-то момент одна из мелькнувших мыслей показалась удачной – в короткий обеденный перерыв, когда рабов подгоняли к калитке и кормили баландой, половина охранников удалялась внутрь лагеря – оттуда тянуло пьянящим ароматом жареного мяса и свежеиспеченного белого хлеба. Сытые молодцы возвращались спустя четверть часа, сменяя на посту голодных приятелей.

«Вот тогда-то и нужно дергать, петляя между редких деревьев! Оно хоть и опушка, редколесье, но все не открытое место – попасть в меня будет гораздо сложнее. Да, возможно, начнут преследовать, да семь-восемь обожравшихся ублюдков резво не побегут. Правильно! – от близости спасительного решения Скопцов раскраснелся; мотыга неистово скакала вверх-вниз. А он уж принялся обдумывать детали: – Дергать вдоль колючки вверх по склону смысла нет – там имеется еще одна калитка, через которую меня провели в первый день, когда спустились с оборудованной под аэродром площадки. Услышав выстрелы, один из двух уродов, охраняющих калитку обязательно ломанется наперерез. Значит, нужно бежать вниз. Все верно – получится и быстрее, и надежнее!»

Решение, как ему показалось, отыскалось с поразительной легкостью. Но радость омрачило внезапная догадка: «Стоп, а вдруг и там – внизу, есть охраняемый проход в заборе, о котором я не знаю?..»

Зло сплюнув под ноги, он пристально посмотрел на сгорбленную фигуру Рябого, все так же медленно передвигавшегося параллельным курсом. Полного доверия к соседу майор не испытывал, да деваться было некуда и, сделав голос как можно беспечнее, он справился:

– Слышь, а внизу калитка в заборе есть?

Помолчав, тот усмехнулся:

– Нету тама калитки. Бежи, тока про собак не забывай – их в лагере аккурат для таких случаев держат.

– Это для каких же случаев? – пробормотал молодой человек сдавленным голосом.

– Для каких… – передразнил бывалый заключенный, – не ты первый, не ты последний. Был тута один шустрый – сиганул заместо обеда вниз вдоль проволоки, да промеж деревцев. К ущелью хотел податься. От пуль-то ушел – деревца подмогли, да от своры собак далеко по снежку не ускочешь. Там же – в низинке и остался лежать, изодранный в клочья. Небось, одни косточки белеют…

Только секунд через пять Максим понял, что застыл от изумления с поднятой над землей мотыгой. Спохватившись, покосился на прозорливого знакомца и возобновил работу.

Об этом варианте побега он боле не вспоминал – требовалось придумать нечто особенное – то, к чему абсолютно не были готовы местные вооруженные до зубов аборигены.

А ближе к вечеру, когда голова уж изрядно пухла от вороха и сумбура мыслей, Рябой вдруг недовольно проворчал:

– Ну вот, опять пополнение прибыло. Аж двоих зараз ведут… Значится, двоих вскорости и порешат. Штоб ни дна им, ни покрышки…

Кому именно Рябой пожелал «ни дна, ни покрышки» – местным блюстителям прядка или новеньким, майор так и не понял. Оглянувшись, он увидел нескольких охранников, идущих от опушки к полю. Те подталкивали в спины двоих мужчин; один из которых заметно прихрамывал, а второй…

Пристально вглядевшись в лицо второго, Макс расплылся в улыбке и непроизвольно сделал пару шагов навстречу.

Однако мудрый сосед снова предостерег:

– Куды намылился, егоза? Работай! А коли узнал кого, так помалкивай. От греха подале…

Способ восьмой

16-17 декабря

Чуть менее двух суток банда петляла меж хребтов и ущелий, упорно продвигаясь на юг.