Большая часть осужденных в ожидании смерти, настолько измучила себя мыслями о казни, что сейчас находилась в прострации, походя на бездушных кукол. Ко всему, происходившему вокруг них, они обнаруживали очень слабый интерес, захваченные всепоглощающей мыслью о смерти. Зато два из пяти итальянцев впали в другую крайность. Они громко и истово молились, прервавшись только для того чтобы с особой страстью облобызать распятие, после чего один продолжил свои молитвы, а другой же во всеуслышание стал просить господа Бога простить все его прегрешения. Еще один итальянец выделился из своих соотечественников тем, что не стал целовать крест, а вместо этого вскинул голову и, глядя мне прямо в глаза, крикнул:

      - Я буду ждать тебя в аду, английский пес!

      Это был тот самый часовой, которого был наказан мною за сон на посту, он же и стал организатором заговора.

      За процедурой казни наблюдали не только мы, но и вся герцогская армия, привлеченная столь увлекательным для них зрелищем. После того как офицеры получили письмо от маркиза, наступило перемирие, благодаря которому войско герцога сейчас беспорядочно толпилось по другую сторону рва. Я смотрел на оживленные лица солдат противника и подумал, что для большинства ярким пятном в памяти останется именно сцена казни, на фоне ничем не примечательных трех недель осады.

      Солдат, изображавший священника, обошел всех приговоренных и отдал распятие одному из своих товарищей. Затем подошел к первому из заговорщиков, возле которого уже стоял палач. Они помогли ему встать на ноги, после чего палач подтащил того к краю стены и выжидающе посмотрел на меня. Я махнул рукой. Казненный, стоя на краю высокой стены, очнулся от своего забытья и дико закричал. Сильный удар в спину оборвал истошный вопль. Новый крик не успел еще набрать силу, как петля, захлестнув шею, оборвала вопль. Тело с тяжелым шлепком врезалось в стену, пару раз подпрыгнуло на спружинившей веревке, после чего осталось висеть почти неподвижно, слегка покачиваясь. Толпа тут же качнулась к краю стены, а в следующий миг воздух взорвался от криков, свиста и грубых шуток. Я бросил искоса взгляд на юную графиню. Судя по ее порозовевшим щечкам и прерывистому дыханию, она была взволнована, но держала себя в руках, в отличие от ее служанок, которые выражали свои чувства с детской непосредственностью, громко ахая и всплескивая руками. Ее избранник старался выглядеть невозмутимо, но ему это плохо удавалось. Бледный как полотно, он учащенно дышал, часто сглатывая слюну.

      В следующую минуту к краю стены подвели второго из приговоренных. На вид он выглядел отвратительно. Бледное лицо, по которому струился пот, запавшие глаза, очерченные черными кругами, подгибающиеся колени и крупная дрожь, сотрясавшая его тело. Не успел я поднять руку, как смертник неожиданно повернул голову в мою сторону. Наши взгляды встретились, и я увидел клубящийся в глазах всепоглощающий страх, который ел его заживо. Он был уже не человеком, а живым трупом, только еще не осознал этого. Я махнул рукой. Потом еще,.... И каждый раз воздух буквально взрывался от дикого рева возбужденной толпы.

       После казни, собрав своих офицеров, я отдал ряд приказов, потом навестил раненых, проверил караулы и отправился в свою спальню с твердым намерением выспаться за все-то время, когда такой возможности не было. С мыслью, что если даже небо упадет на землю, и все вокруг будет рушиться, буду спать и счастливо улыбаться во сне, я стал раздеваться. Вдруг в дверь раздался легкий стук.

       "Что за черт, кого еще несет?".

       Подошел к двери.

      - Кто там?

      - Это я.