В отношении Яна Добаса Юркевич показал, что из пивной тот вышел раньше и даже не заплатил свою долю. Этот факт официантка не смогла подтвердить, но и не исключала, что такое могло быть. Приближалось время закрытия, и девушка больше следила за целыми компаниями, опасаясь, что они уйдут, не заплатив, чем за отдельными посетителями. Она помнила, что счет оплатил Юркевич, а другой парень давал ему какие-то деньги – вероятно, свою долю.

Послали за Яном Добасом. Дома его не застали. Проведенный осмотр квартиры не выявил в доме следов крови или окровавленную одежду. В то же время постельное белье и одежда не были только что выстиранными или вычищенными. Мать Добаса сказала, что ее сын уехал куда-то отдыхать. Дата отъезда – утро того дня, когда был убит Эрлих. Куда выехал сын – она не знает.

Владелец частной автомастерской подтвердил ее показания. Конечно, октябрь считается месяцем «мертвого» сезона, но он все же воспользовался случаем и отправил в отпуск двух работников. В том числе и Яна. Добаса он видел в последний раз утром 1 октября, когда тот пришел к нему за расчетом. Как раз в этот день погиб Эрлих.

По мнению милиции, частник говорил правду. Он не осмелился бы дать ложные показания. Это наряду с карой, предусмотренной уголовным кодексом, могло грозить также изъятием разрешения на предпринимательскую деятельность. Владелец мастерской наверняка хорошо понимал, что милиция спрашивает его о Добасе в связи с убийством Эрлиха, ведь об этом преступлении уже говорил весь город.

Тем временем вернулся из Щецина Владимир Ковалевский. У него оказалась перевязана рука. Он обратился к врачу и получил на пять дней освобождение от работы. Милиция сразу же допросила врача. Он сообщил, что у шофера длинная рубленая рана на левой руке выше локтя. Ничего опасного, но с такой травмой трудно водить тяжелую машину с двумя прицепами. Ковалевский объяснил врачу, что травму он получил еще в Щецине, занимаясь мелким ремонтом машины. Там ему и оказали первую помощь.

– Может ли это быть ножевая рана? – спросил следователь милиции у врача.

Тот улыбнулся:

– Все раны, нанесенные каким-либо острым предметом, похожи. Ковалевский сказал мне, что поскользнулся и упал на какой-то острый предмет. Но он вполне мог наткнуться и на нож, который держал кто-то другой.

Следователь хотел уже вызвать водителя в комендатуру милиции, чтобы допросить и задержать вплоть до окончательного выяснения всех обстоятельств дела. Однако поручник Шливиньска удержала коллегу, убедив его в том, что подозрения в отношении Владимира Ковалевского значительно серьезнее, чем кажется на первый взгляд, и поспешный арест может затруднить работу. Барбара считала, что прежде всего следует довести до конца следствие по делу Яна Добаса, и лишь если окажется, что он невиновен в убийстве Эрлиха, только тогда заняться бывшим заключенным.

Розыск Добаса пока не дал никаких результатов. Установили, что путевку на отдых он не покупал. В деревне у родственников матери его не было. Не скрывался он и у своих приятелей.

Допросили также его девушку – ту, которая была причиной его стычек с Эрлихом. Эльжбета Венгелек работала в городской больнице медсестрой. В ночь на второе октября она дежурила. Тактично проведенный осмотр комнаты, которую занимала девушка, не подтвердил, что там может находиться кто-то еще кроме хозяйки. Тем не менее за каждым шагом медсестры теперь следили.

В ближайший свой свободный день Эльжбета Венгелек вышла из больницы с довольно большим свертком и направилась к вокзалу. По дороге девушка несколько раз оглядывалась, как бы проверяя, не идет ли кто за ней. На вокзале она купила билет до Глухолазов. В соседнем вагоне ехали двое сотрудников милиции.

В Глухолазах девушка повела себя еще более странно. Сначала она пошла в зал ожидания и сидела там ровно два часа. Потом, очевидно почувствовав себя в полной безопасности, покинула вокзал и отправилась пешком в деревню Смолярня, расположенную в пяти километрах от Глухолазов.