|
Она советовалась со мной, стоит ли рассказать Роджеру. И я сказала, что да, потому что Даннинг просил нас быть с Эйслером поосторожнее и не раздражать его без особой надобности. Вот я и решила, что он должен знать. Нэн собиралась сразу же ему рассказать. – Кому она еще рассказала? – Думаю, никому. Она пообещала мне, что не станет ничего рассказывать Мэлу. – Мэлу Фоксу? – Да. Они с Мэлом собираются пожениться, и она боялась, что он может что нибудь сделать Эйслеру. Я уверена, что она ему не рассказала. – А вы? – Нет, конечно. Я же обещала Нэн, что не скажу. – Ладно. Вы – редчайший экземпляр из всех, когда нибудь мною виденных. Мне известно кое что о гениях, я работаю с одним из них. Так вот, вы – нечто прямо противоположное, антигений. Было бы бесполезным пытаться… В этот момент зазвонил телефон, и я повернул свое кресло, чтобы взять трубку, – это был Лон Коэн из «Газетт». Он хотел знать, сколько я возьму с него за исключительное право знать о том, кто и почему задушил Вейда Эйслера. Я ответил, что задушил его я, и что когда я напечатаю свою исповедь, то сделаю для него лишнюю копию, а сейчас я занят. Едва я положил трубку, как за моей спиной раздался голос Вулфа, звучащий негромко, но чисто, хотя он и шел через водопад, маскирующий дверку. – Арчи, не двигайся и не оборачивайся. Она вытащила из сумочки револьвер и целится в тебя. Мисс Джей, мне ясна ваша цель: со смертью мистера Гудвина не будет никого, кто сможет сообщить о том, что вы сказали вчера мистеру Бэрроу. Вы понимаете, что будете осуждены, так как не можете надеяться избежать наказания за убийство мистера Гудвина, но принимаете это для того, чтобы спасти мистера Бэрроу от наказания за преступление, которое вы сами же и изобрели. Уловка отчаяния. Однако в ней нет смысла, потому что вас слышал я. Убить и меня вы не сможете, так как не знаете, где я нахожусь. Опустите револьвер. Добавлю, что мистер Гудвин работает со мной много лет, и я его хорошо знаю. Его нелегко одурачить, поэтому я принимаю его заключение о том, что мистер Бэрроу не убивал. Я оставался неподвижным, хотя это было нелегко. По моему позвоночнику бегали мурашки. Но хуже всего то, что я чувствовал себя чертовски глупо, сидя к ней спиной, пока Вулф произносил свою речь. Он замолчал, и тут же я не выдержал и повернулся. Ее рука с револьвером покоилась на колене. Она смотрела на него так, словно удивлялась, как он мог туда попасть. Я подошел, взял его – старый курносый «Грабер» – и щелкнул затвором. Заряжен полностью. Когда я вытряхнул последний патрон, в кабинет вошел Вулф. Подойдя ближе, он спросил: – Арчи, мистер Бэрроу любит эту женщину? – Несомненно, любит. Упоминание об этом событии даже могло бы придать ему смелости. – Да хранит его Бог, – он посмотрел на нее. – Мадам, из всех живых существ вы самая опасная. Однако вы все же мне понадобитесь. Он повернул голову к двери и заорал: – Фриц! Тот, должно быть, находился в холле, поскольку появился немедленно. – Это – мисс Джей, – сказал Вулф. – Отведите ее в южную комнату, она там отдохнет. Когда будет готов ленч, отнесите ей поднос. – Я хочу уйти, – возразила Лаура, – я сейчас же ухожу. – Нет, в течение ближайшего часа вы будете находиться наверху. Я собираюсь разоблачить убийцу – я принял заключение мистера Гудвина, что это не мистер Бэрроу, – и вы, возможно, мне понадобитесь. Это – мистер Фриц Бреннер. Пройдите с ним. – Но я должна идти… – К черту вы пойдете! Мистер Кремер хотел узнать, зачем вы пришли к мистеру Гудвину. |
