– Ну, теперь‑то уж мы выпьем как следует!

Однако Ким Сон, когда они подошли к его столу, поглядел на них с несчастным видом и кивнул на По Кая. Голова того покоилась на столе среди опустошенных кувшинов.

– Господин По Кай выпил слишком много за слишком короткое время, – с сожалением молвил Ким Сон. – Я пытался его остановить, но он не послушался и теперь пребывает в отвратительном состоянии; я ничего не могу с ним поделать. Если вы будете столь любезны и позаботитесь о нем, я, пожалуй, пойду. Жаль, потому что нас ждет кореянка.

– Какая кореянка? – спросил Цзяо Дай.

– Ю‑су со второй барки. Сегодня ночью она свободна и собиралась показать нам кое‑что интересное в корейском квартале – кое‑что такое, чего даже я не знаю. Я уже нанял лодку, которая должна отвезти нас туда, и на реке мы выпили бы еще. А теперь мне придется пойти и отказаться.

Он поднялся.

– Ничего, – рассудительно заметил Ма Жун, – мы сейчас его вам растолкаем и растолкуем по‑свойски, что к чему.

– Я пробовал, – сказал Ким Сон, – и предупреждаю вас, он не в себе.

Ма Жун ткнул По Кая под ребра, затем приподнял за воротник.

– Проснитесь, братишка! – проорал он ему в ухо. – Нас ждут выпивка и девочки!

По Кай посмотрел на них мутными глазами.

– Я повторяю, – медленно проговорил он, с трудом ворочая языком, – повторяю: я презираю вас всех! Все вы подонки, шайка развращенных пьяниц. Я не желаю иметь ничего общего с вами – ни со всеми вместе, ни по отдельности!

Он снова уронил голову на стол.

Ма Жун с Цзяо Даем заржали.

– Ладно, – сказал Ма Жун Ким Сону, – коль на него нашел такой стих, пусть остается, а вы идите! – И добавил, обратившись к Цзяо Даю: – А мы тут глотнем малость. Глядишь, По Кай очухается, тогда и поедем.

– Жаль из‑за По Кая отменять такую поездку, – сказал Цзяо Дай. – Мы еще не были в корейском квартале. Почему бы вам, Ким Сон, вместо него не взять с собой нас?

Ким поджал губы.

– Это не так‑то просто. Вы должны знать, что корейский квартал по соглашению обладает кое‑какой самостоятельностью. Людям из управы не полагается появляться там, если квартальный не попросит их о помощи.

– Это ерунда! – заявил Цзяо Дай. – Зачем нам объявлять, кто мы такие и откуда? Снимем шапки, подвяжем волосы, и никто ничего не узнает.

Ким Сон еще колебался, но Ма Жун возопил:

– Отличная мысль! Поехали!

Не успели они подняться, как По Кай вдруг открыл глаза.

Ким Сон потрепал его по плечу и молвил успокаивающе:

– Вы прекрасно отдохнете здесь и проспитесь от выпитого янтарного.

По Кай, опрокинув стул, вскочил, ткнул дрожащим пальцем в Ким Сона и взревел:

– Ты! Ты, вероломный распутник, ты обещал взять меня с собой! Ты решил, что я пьян, но я – я не такой человек, чтобы со мной шутки шутить! – Ухватив винный кувшин за горло, он замахнулся им на Ким Сона.

Посетители начали поглядывать на них. Ма Жун грубо выругался, вырвал кувшин из рук По Кая и прорычал:

– Что тут поделаешь? Придется тащить его с собой.

Ма Жун с Цзяо Даем подхватили По Кая под бока, а Ким Сон заплатил по счету.

Очутившись на улице, По Кай слезно взмолился:

– Мне очень плохо, я не хочу идти пешком. Я хочу полежать, хочу в лодку. – И он уселся прямо посреди улицы.

– Не получится! – бодро отвечал Ма Жун, ставя его на ноги. – Нынче поутру мы заткнули ваш любимый мышиный лаз под стенкой.