— Я утром у нее была. Я дам адрес, и вы легко ее найдете.

Барчин быстро встала, вырвала листок из тетрадки и написала адрес больницы.

— Пожалуйста, Эркин-ака.

Эркин достал из чемодана яркий шелковый платок.

— Это вам, Барчиной, от моей мамы.

— Спасибо. Я тоже непременно ей что-нибудь подарю.

Эркин встал.

— Когда мы увидимся, Барчиной? Из больницы я поеду к сестре. Посмотрю, как они устроились на новом месте.

— О, у них так здорово! — воскликнула Барчин. — Они в новом районе получили квартиру. Огромная лоджия выходит в тенистый сквер…

— Вот у них и увидимся, — сказал Эркин, направляясь к калитке. — До свидания.

Барчин пошла проводить его. Старушка семенила позади них, жалуясь на жару и на то, что сил в ее ногах уже не осталось…

На углу они остановились, до трамвайной остановки Эркин шел один. Высок и статен, в нем все еще чувствовалась военная выправка.

— Эх, пусть аллах ниспошлет молодым здоровья! — вздохнула старуха. — Нынче молодежь слабее стариков пошла. Недаром говорят: старое дерево скрипит, да не ломается. А молодые… — Старуха махнула рукой: что, дескать, и говорить. Пошла по тротуару. Барчин взяла ее под руку. — Арсланджан вон какой здоровый джигит был, а подкосила его болезнь — лежит уж сколько времени.

Барчин вздрогнула, как от удара, остановилась:

— Что вы сказали? Арслан болен?

— А ты разве не знаешь? Все ж добрые люди говорят об этом, жалеют его.

Барчин стремительно побежала к дому. Она слышала, что у Арслана неприятности на работе, но не знала, что он болен. Что с ним?

Быстро переодевшись, пошла к трамвайной остановке.

Через четверть часа Барчин была уже в своем районе. А вон и красивый пятиэтажный дом, в котором она жила совсем еще недавно. Словно на крыльях поднялась на площадку второго этажа. Остановилась, чтобы унять сердцебиение. Потом робко надавила на кнопку. Дверь отворилась, и Барчин увидела пышнотелую соседку Махсудахон. И побледнела. Смотрела на соседку широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Что с вами, Барчиной? Заходите! — сказала Махсудахон приветливо.

Барчин отступила, намереваясь уйти. Навсегда. И постараться никогда не вспоминать ни этого дома, ни Арслана.

— Вы?.. Вы тут?.. — с трудом выговорила она, еле шевеля непослушными губами.

— А вы разве не знаете? Ведь Арслан-ака отдал нам эту квартиру, а сам перебрался в нашу.

— Вот как… — произнесла Барчин и покраснела. Ей стало стыдно за себя, за свои мысли. От сердца сразу отлегло, в ногах почувствовала слабость. Взялась за перила. — Я поднимусь к нему.

— Арслана-ака сейчас нет дома, — сказала Махсудахон. — Утром приходила девушка и тоже позвонила к нам…

— Какая девушка? — вновь насторожилась Барчин. — Наверно, Зейтуна. С его работы?

— Нет, она сказала, что с завода. И увела его с собой. Арслана-ака вызвали на завод, где он прежде работал. Посидите у нас, он, наверно, скоро вернется.

— Нет, спасибо. Я думала, он болен. Мне сказали, что он болен.

— Он очень болел, а теперь уже ходит. Но работать ему врачи еще не разрешают.

— Хорошо, что он выздоровел. Спасибо вам, Махсудахон. Только… не говорите, пожалуйста, что я была.

Барчин медленно спустилась по лестнице.

Придя домой, она швырнула на стол сумку и бросилась на кровать. В комнату неслышно вошла соседка. Предположив, что у Барчин болит голова, поставила на тумбочку около нее чай и пиалушку, однако заговорить не решилась.