Одежда злоумышленника в обоих эпизодах казалась вроде бы схожей, но не совпадала полностью: в одном случае его видели в синей полинялой рубашке и чёрных брюках, в другом рубашка была серой, как и брюки. Для того времени одежда неброских цветов была нормой, вот если бы злоумышленник надел жёлтую майку и какие-нибудь светлые брюки – это показалось бы удивительным, а в серые, синие, чёрные штаны и рубашки разных оттенков в те годы одевались почти все. Но в случае похищения Лиды Сурниной брюки преступника имели манжеты, а у штанов того подростка, что похитил Валю Камаеву, подобной детали не имелось. Да и цвет волос похитителей явно был в обоих случаях разный: как ни крути, а русый и чёрный волос различается очень сильно. Кроме того, не следовало забывать о пузырящейся слюне в уголках губ – это чрезвычайно важная для опознания деталь. Однако никто из свидетелей второго похищения (речь о Лиде Сурниной) ни словом не обмолвился о ненормальном слюнотечении преступника. А уж Антонина Шевелева, разговаривавшая с похитителем за несколько дней до преступления, должна была обратить внимание на такую специфическую деталь. Так что, при всей схожести одежды, свидетели, скорее всего, видели разных людей.

Нетрудно догадаться, что идентификация этих подростков превратилась в первоочередную задачу уголовного розыска. На это были брошены все возможные силы. В предыдущей главе рассказывалось о том, как в рамках расследования убийства Риты Ханьжиной оперативному сотруднику угро Плотникову удалось установить имя и фамилию подозрительного мужчины, пытавшегося вроде бы увести малолетнего мальчика в неизвестном направлении, но остановленного матерью ребёнка. 11 августа адресный стол передал в ОУР ответ на запрос, из которого следовало, что разыскиваемого Сохина Евгения Васильевича в числе прописанных в Свердловске граждан нет. Надо было бы плотно взяться за его розыск и как следует разобраться с подозрительным мужчиной, но.., к концу первой декады августа интерес к этой линии расследования резко снизился, можно сказать, упал до нуля. Несложно понять, почему так произошло – крупный мужчина в возрасте за 30, с пшеничными усами, в шевиотовом костюме никак не мог быть подростком 15-16 лет с пузырящейся в углах губ слюною и длинными нечёсаными патлами. Даже если бы Сохина удалось быстро отыскать – что совсем неочевидно! – то этот успех мало что давал бы следствию. Мужчина спокойно объяснил бы свое поведение вполне разумными доводами, он ведь не совершал ничего явно незаконного, не убегал с ребёнком на глазах многочисленных свидетелей, не пытался обмануть мать мальчика, напротив, без всякого скандала вернул ей ребёнка и объяснил свои действия лучшими побуждениями. Его скорее можно было «подтянуть» к ответственности за нарушение паспортного режима, нежели за противоправные действия в отношении ребёнка.

Так что столь интригующая поначалу зацепка была сочтена бесперспективной с точки зрения интересов следствия. И как станет ясно из последующего хода событий, это решение оказалось правильным – Евгений Сохин, быть может, и был человеком подозрительным и даже не очень хорошим, но к похищениям и убийствам детей он не имел ни малейшего отношения.

Глава X. «…озадачив их на розыск детоубийцы»

Первого августа 1939 г. временно исполняющий обязанности начальника отдела уголовного розыска Управления РКМ областного УНКВД лейтенант милиции Александр Крысин подписал секретный приказ начальникам всех девяти территориальных отделений Рабоче-Крестьянской милиции города Свердловска. В нём сообщалось о похищении Вали Камаевой, похищении и убийстве Лиды Сурниной и полученных в ходе проводимых расследований описаниях внешности похитителя. Из текста приказа следовало, что в обоих случаях приметы преступника «тождественны», хотя, как мы сейчас знаем, это было не совсем так. Уголовный розыск, однако, считал, что имеет дело с одним и тем же преступником, приметы которого доводились до сведения начальников отделений.