Серинис осталась непоколебимой:

— Я не голодна.

Шаги в коридоре заставили Бо оглянуться. На пороге застыл Стивен Оукс, обеспокоенно глядя на Серинис, от вернувшуюся к стене. Посмотрев на капитана, Оукс смущенно спросил:

— Все ли в порядке с миссис Бирмингем, сэр?

— Да. — Бо вздохнул и поднялся. — Просто ей приснился страшный сон.

Несмотря на риск вызвать гнев капитана, помощник намеревался дать ему понять, как беспокоится команда за его жену. Возможно, Бо не знает, какое сокровище ему досталось.

— Билли рвется спуститься сюда, капитан, — он уверен, что с миссис Бирмингем случилось что-то страшное. Остальные матросы готовы схватиться за оружие по той же причине.

Только теперь Бо понял, что за время плавания Серинис удалось завоевать любовь всей команды. Следовательно, в нынешних затруднениях виновата отнюдь не она. И вправду своим упрямством и вспыльчивостью он способен довести до мятежа самого покладистого матроса.

— Прошу вас, известите Билли и всех остальных, что миссис Бирмингем просто приснился плохой сон. Она жива и невредима.

— Слушаюсь, капитан. — Стивен Оукс помедлил, устремив на капитана серьезный взгляд. — Мы все были бы рады завтра утром видеть ее улыбающейся, сэр.

Бо кивнул:

— Я позабочусь об этом, мистер Оукс.

— Не сомневаюсь, сэр, — отозвался помощник и с краткой улыбкой вернулся на палубу.

Серинис лежала не шевелясь. Бо склонился, чтобы подоткнуть вокруг нее одеяло и отвести вьющиеся пряди с виска.

— Вам холодно. Я принесу из своей каюты пуховое одеяло.

— Прошу вас, не беспокойтесь.

Подавив раздраженный вздох, Бо направился к двери. Серинис даже не взглянула на него и отмахнулась от его помощи и утешения!

Она дождалась, когда Бо тихо прикроет за собой дверь, и только после этого уткнулась лицом в подушку и зарыдала с новой силой.

Прошел целый час, прежде чем Серинис встала, налила воды в таз, смочила в ней полотенце и начала прикладывать его к раскрасневшемуся лицу и опухшим векам. Вытеревшись досуха, она приблизила лицо к крошечному зеркалу над умывальником.

Хватит слез, приказала она себе. Нечего плакать из-за красавца мужа и негодяев, подобных Алистеру Уинтропу. Если Бо не желает видеть ее в роли своей жены, она не позволит себе превратиться в жертву несчастной любви. Где-нибудь когда-нибудь найдется мужчина, который полюбит ее и женится на ней, не обращая внимания на то, что она уже не девственница. А до тех пор она проживет и одна. В Чарлстоне ей предстоит преодолеть столько трудностей, что о безумных мечтах придется забыть. Только после того, как ее картины начнут покупать, она обретет финансовую независимость и перестанет быть обузой для дяди. Кстати, сумеет ли он, извечный холостяк, жить под одной крышей с женщиной да еще терпеть многочисленные картины и рисунки, наводнившие дом? Впрочем, дядя редко отрывался от книг — пожалуй, он и не заметит ее присутствия.

Наметив новую цель в жизни и укрепившись в своей решимости, Серинис достала свои рисунки и принялась перебирать их, но внезапно застыла в изумлении. С листа бумаги на нее смотрел Бо — один из десятков его портретов, разлетевшихся от неловкого движения по всей каюте и напоминающих Серинис о несчастной любви. Со стоном она собрала листки и уже собиралась порвать, как вдруг одумалась. Надо сохранить портреты в память о жестоком уроке, чтобы впредь не позволять сердцу одерживать верх над рассудком. Нет, больше этого не повторится!

Убрав рисунки подальше, она встала перед мольбертом, старательно прорисовывая фигуры на новой картине, как вдруг какое-то предчувствие заставило ее замереть. Серинис подняла голову и прислушалась: хлопанье парусины на ветру, скрип дерева, отдаленные голоса — звуки, которые давно стали для нее привычными, знакомыми и почти незаметными.