Переводя взгляд со стоп-кадра на голограмму, я пытался совместить эти две картинки. Сделать это в уме никак не получалось. Между тем, нет никакой необходимости совмещать картинки в уме, когда в компьютере есть 3D-редактор. В глубине души я всегда считал, что умею им пользоваться. На практике это оказалось не так. Я позвал на помощь Гроссмана, который только что вернулся с экскурсии на «Гигантропос».

Либо он караулил мой звонок под дверью, либо переехал в соседнюю каюту – так или иначе, но ко мне он влетел спустя пять секунд после того, как я отключил связь.

– Где? Что? Покажите! – восклицал он, оттесняя меня от экрана.

– Любуйтесь, – я пожал плечами и уступил ему кресло. – За просмотр с вас пять сотен.

– Не дорого ли?

Я рассказал, как мне досталась запись, и в подтверждение суммы предъявил чек из банкомата.

– Внесете потом в счет, – бросил он, не глядя на чек: все его внимание было приковано к экрану.

С полчаса он гонял картинку туда и обратно.

– Вердикт? – спросил я.

– Не уверен.

– То есть в пользу обвиняемого. Вы должны бы радоваться.

– Пока не уверен – не буду.

Какую гримасу строит Гроссман, когда он чем-нибудь доволен, я уже видел, поэтому готов подтвердить, что после просмотра записи кибернетик не выглядел довольным.

– Мне тут пришло в голову, – сказал я, – нарисовать трехмерные модели всех участников событий и посадить их на голограмму «Трамплина». И пусть они двигаются, как живые. Осборн – до тех пор, пока не погиб.

– По записи можно восстановить лишь передвижения робота и – в определенное время – Чанга.

– Тогда ограничимся этими двоими. В конце концов, нас интересует робот, а не Осборн. Сколько времени уйдет на создание моделей?

– Если вы не настаиваете на внешнем сходстве, то к ужину мы управимся.

– Нас не потащат что-нибудь осматривать?

– Насильно – нет. Для них, чем меньше народу, тем целее аппаратура. Не возражаете, если я буду моделировать на своем планшете?

Я не возражал, но попросил разрешения при этом присутствовать, – например, чтобы в следующий раз обойтись без Гроссмана. Он согласился, и мы переместились к нему в каюту.

Спустя три часа похожий на пупса Чанг уже ковырял обшивку «Трамплина». Робот – его мы тоже взяли из каталога игрушек – полз вдоль ребра корпуса станции по направлению к Чангу. Инженер находился впереди и справа от робота, шлюз – впереди, внизу, слева. Натыкаясь на препятствие, робот обползал его и снова возвращался на ребро. Дойдя до злополучной антенны, торчавшей под углом 135 градусов к плоскости «крыши» и потому нависавшей над шлюзом, он начал сворачивать вправо и к 11:30 повернулся головой к Чангу, который в этот момент находился в восьми метрах от ребра.

– Он мог снять карабин задней конечностью, – заключил Гроссман, – когда находился головой к Чангу.

– Но как он мог видеть, что Сундин перенес карабин на кронштейн?

– Зачем ему это видеть? Вспомните, Сундин перенес карабин с разрешения Осборна. Они разговаривали, робот подслушал их разговор, и он услышал, как Сундин сообщил Осборну, что он – Сундин – закрепился на кронштейне. Где расположен кронштейн, робот запомнил. Точка крепления находилась сразу позади робота; одним движением он отстегнул карабин и, наверное, еще и подтолкнул Сундина, чтобы тот не успел схватиться за антенну. Сундин, вероятно, не почувствовал толчка – сквозь скафандр этого не почувствуешь, а внезапного ускорения он не заметил из-за общего волнения.