– Ясно, господин Нинг.

Чжэн стоял на палубе, наблюдая, как Кейджо спускает лодку на воду. Заработал прикрепленный на корме суденышка моторчик мощностью в три лошадиные силы, и темноту прорезал свет фонаря, установленного на носу лодки. Через пару минут лодка причалила к острову. Кейджо заглушил мотор и выключил фонарь.

Тем временем Чжэн Гон вернулся к девушке. Тело ее безжизненно повисло; лицо было очень бледным, рыжие волосы растрепались и в полном беспорядке торчали в разные стороны.

Чжэн Гон подождал еще несколько минут, наслаждаясь моментом. Откровенно говоря, чисто внешне эта женщина ему совсем не нравилась. Во-первых, она была очень крупной, а во-вторых, он любил девушек помоложе. Однако, глядя на нее, он чувствовал, что быстро возбуждается. Не пройдет и минуты, как он позабудет о таких мелочах, как возраст и все такое.

Он внимательно огляделся, оценивая обстановку. Остров Ламу находился примерно в двадцати километрах от суши, и вокруг него кишмя кишели крокодилы. Они вмиг сожрут добычу, сброшенную за борт. В крайнем случае президент Таффари всегда прикроет его.

Вернувшись к девушке, он подставил ей под локоть спинку стула и начал осторожно массировать руку, пока под светлой кожей ясно не обозначились вены. Он пользовался этим снотворным уже много раз и всегда держал шприц с противоядием наготове.

Буквально через несколько секунд после инъекции Бонни Май открыла глаза и посмотрела на него мутным взглядом.

– Добрый вечер, мисс Ман. – Голос Чжэн Гона охрип от охватившего его возбуждения. – А теперь мы с вами немножко повеселимся.

Глава XXIX

Полное взаимопонимание возникло между Дэниелом и Сепу почти мгновенно. Вообще-то удивительно, ибо разница между ними была огромной: и в возрасте, и чисто внешняя, не говоря уже об образовании и интеллекте.

Должно быть, это какое-то духовное родство, решил Дэниел, едва поспевая за бежавшим впереди него Сепу. В конце концов, он тоже родился и вырос в Африке, и что-то общее неуловимо связывало этих двух людей, одинаково горячо болевших за африканскую землю с ее красотами и неисчерпаемыми богатствами. Они оба любили и понимали живые создания Африки, считая, что являются неотъемлемой частью этого мира, а вовсе не чужаками.

На ночь они развели костер и долго разговаривали, поглядывая на языки пламени, согревавшего их и пугавшего хищников. Сепу делился с Дэниелом секретами и тайнами этого гигантского леса, которые были известны одним лишь бамбути, свято верившим в божественную силу леса-Отца и леса-Матери. И Дэниел не нуждался ни в каких дополнительных объяснениях, ибо в известной степени он разделял веру бамбути. Он понимал истоки их обычаев и традиций и искренне восхищался мудростью и добротой этого крошечного народа.

Сепу называл Дэниела Куокоа, что означало: «Тот, которого я спас». Дэниел был ничуть не против этого прозвища, хотя тем самым Сепу как бы напоминал ему о том, что он теперь его вечный должник.

Днем они вышли к карьеру, вырытому ПКППР недалеко от Сенги-Сенги, и залегли в густых зарослях, дожидаясь ночи. А ночью, под покровом темноты, пересекли открытое пространство.

Сепу привел Дэниела к дороге, неподалеку от которой десять дней назад тот бросил застрявший «лендровер». Однако даже Сепу не смог сразу отыскать машину. Только на другой день они нашли джип, затерявшийся среди густых зарослей. Машина глубоко увязла в мокрой почве на том самом месте, где ее оставил Дэниел, и никаких свежих следов вокруг они не обнаружили.

Все оборудование находилось в закрытых алюминиевых ящиках. Открыв один из них, Дэниел проверил, работает ли камера. Видеокамера не работала. Может быть, сели батарейки, а может, просто все отсырело. Во всяком случае, под линзами виднелись мельчайшие капли влаги.

Расстроившись, Дэниел надеялся теперь только на то, что после того, как он перезарядит батарейки и высушит и вычистит камеру, она снова заработает.