— А еще говорят, что евреи нация торговая. Что ж вы дачу-то мою продать не смогли?

— Так цена высока, а рынок сами видите какой. После семнадцатого августа, — полувсерьез, полушутя отозвалась раскрасневшаяся Роза.

— А вот и не сходится, — расхохотался Соколов. — Цену я вообще вам никакую не заказывал. Нехорошо обманывать генерал-прокурора.

— Правильно, — тут же отреагировала хозяйка, — как вы хотели ее продать, так я и продавала. Важно, что в итоге клиент доволен, — подытожила она.

Посидели, повыпивали еще с час. Вдруг Сорокин повернулся к Сене и предложил:

— Пошли, постреляем?

— Да вы чего, с пьяных глаз стрелять, — возмутилась Роза.

— Ничего, не привыкать, — отозвался Сорокин.

— Да я, ты ж знаешь, только спьяну все хорошо и делаю, — расхохотался Сеня. — Вот, например, на тебе женился.

Сорокин с Сеней ушли на прокурорский участок, где два охранника быстро развесили пустые банки и бутылки на той стороне забора, за которой начиналось поле и народу, соответственно, быть не могло.

Сорокин из семи патронов четыре положил в цель. Сеня из семи — пять. А вот с охранниками случился конфуз. Оба выбили по три мишени. Хотя, может, это был и не конфуз вовсе, а простой расчет — стрелять лучше начальника не стоит.

Когда второй охранник отстрелялся, Сорокин зло бросил:

— Стрелять надо уметь. И жопу лизать тоже уметь надо.

Больше этих двух братьев-небратьев, проходивших за Сорокиным как минимум четыре года, в Березниках никто не видел. В следующие выходные с ним уже были два других молодых человека, с такими же фигурами, незапоминающимися лицами, и опять один — блондин, второй — брюнет.

На майские Сорокин привез на дачу пять кур и петуха. Голубятню переделал в насест, а Розе сразу объявил, что ехидства не потерпит, что все ее шуточки типа «голуби подросли и стали курами» он наперед знает. Роза, которая на больную тему до этого шутить не собиралась, тут поняла, что рана зарубцевалась, и вопреки предупреждению Сорокина с куриного вопроса не слезала. И услуги свои по продаже на рынке яиц для поправки прокурорского бюджета предлагала, и петуха, поскольку Сеня все время делами занят, а генерал-прокурор тоже все трудится и трудится, для личных нужд одолжить просила. Уточнив при этом, что «вам, прокурорским, теперь вообще на женщин смотреть не положено. После того как ваш Генеральный оскандалился». Сорокин все отшучивался, что продавать он ей больше ничего не поручит, а то даст на реализацию яйца, а она ему спустя месяц цыплят вернет, и что петух у него для кур, а не для крупного рогатого скота. На «скот» Роза не обижалась, а что касается рогатого, то весело поглядывала на Сеню и говорила, что генерал-прокурор ему льстит, что Сеня на работе такого наглядится, что потом на женщин без отвращения смотреть не может.

В середине мая Президент отправил в отставку очередное правительство и новым Премьером стал Министр внутренних дел. Соответственно, пошли разговоры о том, кто будет новым министром, и фамилия Сорокина произносилась в этой связи достаточно часто. С одной стороны, он сам бывший милиционер, с другой — курировал МВД по линии прокуратуры и спецификой владел. К тому же было известно, что с опальным Генеральным отношения у него оставались всегда прохладные. Сорокин сидел на работе с утра до вечера не столько из-за обилия работы, сколько в ожидании звонка из Администрации Президента и вызова для кадровой беседы. Даже в субботу с воскресеньем на даче в тот раз он не появился.

А в середине недели случилось ужасное.