Поэтому, пусть и справившись с приступом ярости, я бахнул: приобретший очертания молота огненный смерч я с криком направил прямо в один из разломов под ногами. И Огонь устремился вниз, плавя лед и выжигая все на своем пути.

Земля рядом со мной, в очередной уже раз, приподнялась от глубинного взрыва – только в этот раз взрыв был уже моих рук дело. И через несколько мгновений и первые этажи башни ледяного небоскреба, и окна уцелевшего здания Академии полыхнули пламенем. Прущая из башни и Академии орда демонов перестала существовать – буквально плавясь под жаром Огня.

Над разрушенной и изуродованной Старой площадью повисла тишина.

Не только я удивился тому, что сотворил – по мне даже бойцы Коловрата теперь не стреляли. Впрочем, тишина сохранилась ненадолго – вновь застучали выстрелы, раздались взрывы конструктов – много ледяных гончих в округе уцелело. Я почувствовал опустошение – слишком много сил и усилия концентрации потратил на построение столь мощного конструкта. Более того, не рассчитав с силой удара я жахнул, частично добавив в конструкт и часть собственных жизненных сил. Детская ошибка, такое первокурсники только совершают. Впрочем, кто первокурсник – тот я.

Но несмотря на мое состояние, оно того стоило – большая часть первой волны орды гончих просто перестала существовать, превратившись в дымящиеся головешки. Даже здесь, на земле – а под землей, в проходе к порталу в подвале думаю вообще все выжгло.

Пытаясь прийти в себя, поймав контакт с восприятием реальности – словно боксер после нокаута, я пошатывался. Огненный молот удался – вот только каким образом я вообще додумался его сформировать? Как будто нашептал кто-то…

Мысли о природе созданного мною конструкта испарились моментом. Потому что я увидел, что ничего еще не кончилось: по головешкам тел сожженных тварей, по оплавленному льду и через дымящиеся проемы в стенах Академии уже лезла вторая волна орды. И масса гончих снова разрасталась, вырываясь на волю. Часть из них устремилась прямо на меня, перелезая через остатки разрушенных Ильинских ворот, и уже оказалась совсем рядом. Застонав от усилия, я попытался собраться – чувствуя, как ко мне возвращаются силы, но понимая, что происходит это слишком медленно.

Но, спасая меня от атаки новой волны тварей, пусть орде преградила одинокая фигура.

Это оказался православный священник, в простой черной рясе послушника. И как помню, краем глаза я видел не так давно, как он во время обрушения Ильинской воротной башни выскочил из рядом стоящей небольшой часовни.

Священник держал перед собой крест. Не очень дельная мысль – подумал было я, как вдруг крест в руке священника засиял, создавая ограждающую нас ауру. В которую надвигающаяся волна гончих и врезалась. Все твари, коснувшиеся блистающей сферы, мгновенно взвыли и отскакивая, корчились, будто сжигаемые внутренним огнем.

Преодолеть защиту священника гончие оказались бессильны. Мчащаяся на нас волна тварей остановилась, ударившись словно в стеклянную стену.

– Deus vult! – не смог сдержать я крик, выбросив вверх сжатый кулак. И вместе с радостью избавления от опасности, пусть и сиюсекундного избавления, почувствовал, как ко мне почти полностью вернулись силы.

Рано радовался – земля перед держащим крест священником вдруг изнутри вспухла разрывом, и его отбросило далеко прочь. Пролетев прямо надо мной, батюшка врезался в стену Политехнического музея и безвольно рухнул на землю. Нет, не безвольно – вроде завозился, пытаясь подняться. Завизжавшие словно гиены гончие, взвывшие стылым воем, бросились на ошеломленного священника.

Очень хотелось ему помочь. Но делать этого не стал – отвернувшись в тот самый момент, когда группа тварей была уже рядом с упавшим батюшкой. Цепочкой телепортаций я переместился от памятника Героям Плевны ближе к развалинам Ильинских ворот.