Он был опытным вождем. О таких викинги говорили: сеятель многих полей славы.

Но он был человеком. Он не мог не остановиться.

На створке ворот, прибитый к ней копьем, висел его дядя.

Вандиль Крепкая Сеть был еще жив, несмотря на копье, проткнувшее его живот, и две стрелы, пробившие руки.

Губы дяди шевельнулись. Услышать его хёвдинг не мог, но понял, о чем попросил брат матери.

Филигранно точный взмах секиры, и тот, кто научил хёвдинга быть воином, ушел в чертоги Одина.

А его племянник засмеялся так, что напугал даже своих воинов, развернулся, ломая им же собранный строй, и с удвоенной яростью обрушился на врагов. Для сыновей Одина есть вещи поважнее спасения жизни.

Месть!

Вандиль Крепкая Сеть не уйдет в Валхаллу в одиночестве! Целая вереница врагов последует за ним!

Сразу три руки ухватили княжича под руки, поставили на ноги.

– Всё, я сам! – Рёрех покрутил головой. Щит он потерял, но меч не выпустил. Сознание прояснилось, как раз когда яростный рык хёвдинга данов прокатился над подворьем:

– …Уходим!

– Не выпускать! Держать! Не дать сбежать! – закричал Рёрех, подхватывая с земли чей-то (нурманский, но какая разница!) щит и устремляясь к воротам.

Оберегавшие княжича дружинники – за ним, а следом – четырнадцать отроков, выскочивших из дома. Варяжский боевой кулак, устремившийся следом за нурманским и почти догнавший его, когда хёвдинг данов убил своего дядю.

Сергей, наверное, был одним из первых, кто понял, что на Тови Торвисона сошел дух Одина. Еще в прошлой жизни он повидал немало берсерков, а в этой один из таких вообще стал его другом-покровителем.

Но если Харальд Скулдисон и в боевой ярости умел себя контролировать, пусть отчасти, то Тови Торвисон первым же ударом зарубил подвернувшегося под руку собственного хирдмана. И едва не прикончил своего лучшего бойца Дёрруда. Тот успел уклониться. От секиры хёвдинга. Но ударившее в спину варяжское копье бросило Убийцу вперед, и, споткнувшись о мертвеца, он рухнул наземь. Встать не успел. Тот же варяжский отрок наступил на голову Дёрруда, на забрызганный кровью шлем, и замахнулся, целя уже в шею…

Когда лезвие секиры вскрыло отроку грудную клетку. Такой удар берсерка ни одна броня не выдержит.

Спятивший хёвдинг крушил своих и чужих без разбора. И почти каждый его удар был смертелен. И достать его железом было почти невозможно. Слишком быстрый.

И со стрелами – то же самое.

Сергей даже и не пытался. Тем более что вокруг размахивающего топором берсерка данов практически не осталось. Только варяги.

Машег, впрочем, попробовал. Но из трех посланных стрел только одна скользнула по шлему хёвдинга. Счастье, что в своего не попал.

Безумие Одина – это страшно. От одного только воя хочется сбежать подальше. Мощь, разваливающая щит одним-единственным ударом топора. Если успеешь подставить щит. Скорость и ловкость, позволяющая плясать и прыгать в тяжелой броне в полтора раза быстрее обычного человека. Уклоняться, маневрировать, разить со всех сторон…

Роняющий слюни, рычащий и подвывающий берсерк налетел на слаженный строй варягов и…

Строй – ключевое слово.

Полминуты назад и сам Торвисон был частью такого же. Его разящей частью.

Но теперь он остался один.

Сергей знал, что берсерк способен проломить и стену щитов. Он видел, как это бывает.

Не сегодня.

Хёвдинг данов успел ударить раза три, развалить пару щитов и вырвать третий, зацепив его выступом секиры. А потом его окружили, зажали и начали убивать.

Убить берсерка – нелегкое дело. Особенно если он в броне. Нелегкое, но возможное. Даже берсерк не сможет удержать оружие, если ему размозжить кисть.