А пока педагог, кажется, начинает склоняться к тому же мнению, что и его ученик (или это ученик читает мысли педагога?). В 1789 г. Лагарп пишет в очередном отчете Салтыкову: «…но при тех условиях, среди которых он находился до сих пор, трудно было бы ожидать, что упрямство его пройдет, и действительно оно приобрело характер такой несдержанности, что потворствовать ей и терпеть ее более невозможно».

Он жалуется на своего ученика: когда однажды на уроке (речь, кстати, шла о конституционном и самодержавном правлении) Константин отказался ему отвечать, Лаграп велел ему встать в угол. И тогда десятилетний мальчик в ярости… укусил учителя за руку.

Лаграп делает вывод: «Упорство, гнев и насилие побеждаются в частном человеке общественным воспитанием, столкновением с другими людьми, силою общественного мнения и в особенности законами, так что общество не будет потрясено вспышками его страстей; член царской семьи находится в диаметрально противоположных условиях: высокое положение в обществе лишает его высших, равных и друзей; он, чаще всего, встречает в окружающих толпу, созданную для него и подчиняющуюся его капризу. Привыкая действовать под впечатлением минуты, он не замечает даже наносимых им смертельных обид и убежден в том, что оскорбления лиц, подобных ему, забываются обиженными; он не знает, что молчание угнетаемых представляет еще весьма сомнительный признак забвения обид и что, подобно молнии, которая блеснет и нанесет смертельный удар в одно и то же мгновение, – месть оскорбленных людей так же быстра, жестока и неумолима».

В самом деле: мальчик растет, начитает дерзить взрослым. Вот барон Сакен уговаривает Константина почитать. «Не хочу читать, – отвечает великий князь, – и не хочу потому именно, что вижу, как вы, постоянно читая, глупеете день ото дня». Но когда учитель выгоняет его из класса, он пишет покаянную записку: «Господин де-Лагарп! Умоляю вас прочесть мое письмо. Будьте снисходительны ко мне и подумайте, что я могу исправить свои недостатки; я делаю усилие и не буду мальчишкой, ослом, Asinus и пропащим молодым человеком. Прошу вас пустить меня прийти учиться… Послушный и верный ваш ученик Константин».

Кажется, он ждет и ищет слов, которые убедят его, что он любим. Даже такой – невоспитанный, неумный, неприлежный, недобродетельный, во всем хуже брата. А учитель заставляет его писать под диктовку покаянные письма: «В 12 лет я ничего не знаю, не умею даже читать. Быть грубым, невежливым, дерзким – вот к чему я стремлюсь. Знание мое и прилежание достойны армейского барабанщика. Словом, из меня ничего не выйдет за всю мою жизнь». Если уж всерьез анализировать записи в детских тетрадях, то стоит задаться вопросом, не проскальзывает ли в последней фразе этого покаянного послания то, что современные психологи называют «феноменом сбывшегося пророчества». Не испытывал ли мальчик, написавший ее, подлинное отчаяние подростка, который рано понял, что ему суждено всегда оставаться «на вторых ролях». Ведь даже в сказках, которые Екатерина писала для внуков, царевич Хлор и царевич Февей Красное солнышко – примерные дети и единственные сыновья. Их рождения долго ждали, ему радовались, как чуду. А младшего брата никто не захотел сделать героем сказки. Его, кажется, вовсе не существовало. Впрочем, впадать по временам в отчаяние, искреннее и глубокое, чувствовать себя одиноким и нелюбимым – нормально для подростка. Весь вопрос в том, какие решения относительно самого себя он примет, став взрослым. Сможет ли он полюбить, не зная сам подлинной и безусловной любви.

Впрочем, Павел Петрович – нежный отец. Он называл своих сыновей «мои барашки, мои овечки». Позже Николай будет вспоминать, как в детстве любил наблюдать за тем, как отцу укладывали и пудрили волосы и как тот весело разговаривал с ними.