— Он был с вами с самого начала, не так ли?

— Да, с самого начала, когда старый король был еще юным принцем, а королевство лежало в руинах. Кровавые времена, Дагориан, огненные времена. Не хотел бы я пережить их заново. Зубр, как и я, обломок тех лет. Нас не так уж много осталось.

— Что вы назначите ему, когда он будет найден?

— Десять плетей. Не надо только привязывать его к столбу — он сочтет себя униженным. Он и без привязи все выдержит, и ты не услышишь от него ни звука.

— Я вижу, вам нравится этот человек.

— Ничего подобного. Он силен как бык, и мозгов у него как у быка. Такого буйного, недисциплинированного негодяя в жизни еще не встречал. Однако он символизирует силу, мужество и волю, которые привели нас к победе. Он горы способен свернуть, Дагориан. Ступай теперь отдохни —утром закончим.

— Да, мой генерал. Принести вам подогретого вина перед сном?

— Вино с недавних пор не слишком хорошо на меня действует. Лучше теплого молока с медом.

Дагориан отдал честь и с поклоном вышел.

Раздетого по пояс Зубра вывели на яркий утренний свет, и Дагориан понял, почему его так прозвали. Гигант был совершенно лыс, но на затылке и плечах курчавились густые волосы. Скорее уж медведь, чем зубр, подумал офицер, переводя взгляд на сопровождавших Зубра людей. Один был Кебра, прославленный лучник: однажды он спас короля, послав стрелу в глаз вентрийскому улану. Другой — Ногуста, чернокожий с голубыми глазами, фехтовальщик и жонглер. Дагориан видел как-то, как он удерживал в воздухе семь бритвенно-острых ножей, посылая их в цель один за другим. Все трое шли прямо и твердо. Зубр перекинулся шуткой с солдатом в первой шеренге.

— Молчать! — крикнул кто-то из офицеров.

Зубр подошел к столбу и стал перед сухощавым, ястребиного вида солдатом, назначенным исполнять приговор. Тот явно чувствовал себя неловко и потел, несмотря на утренний морозец.

— Ты делай свое дело, парень, — сказал ему Зубр. — Я на тебя зла не держу,

Солдат слабо, с облегчением улыбнулся.

— Подойди сюда, осужденный, — приказал Белый Волк. Зубр подошел и неуклюже отдал честь генералу.

— Имеешь ли ты что-то сказать перед исполнением приговора?

— Нет, мой генерал! — рявкнул Зубр.

— Знаешь, что отличает тебя от других?

— Никак нет!

— Ничего! Ты самый недисциплинированный увалень, когда-либо служивший у меня под началом. Я бы повесил тебя за медяк, лишь бы от тебя избавиться. Становись к столбу — очень уж холод пробирает. — И Банелион надвинул на голову капюшон.

— Слушаюсь! — Зубр повернулся кругом, подошел к столбу и взялся за него.

Экзекутор развязал бечевку, скреплявшую пять хвостов плети, щелкнул ею в воздухе, стал на свое место и отвел руку назад.

— Стой! — скомандовал кто-то, и солдат замер. На плац вступили несколько вентрийских офицеров в золоченых панцирях и красных плащах. Посреди шел принц Маликада, королевский генерал, назначенный в преемники Белому Волку, высокий и стройный, рядом шагал его первый боец Антикас Кариос. Лис и змея, подумал Дагориан. Оба они двигались легко и грациозно, но сила Маликады заключалась в его темных, мрачных, говорящих об остром уме глазах, Антикас же излучал телесную мощь, основанную на сверхчеловеческой быстроте.

Маликада, подойдя к помосту, поклонился Банелиону. Его темная борода, окрашенная в золотые полосы, была заплетена золотой нитью.

— Приветствую вас, генерал.

— Вряд ли это подходящее время для визита — однако добро пожаловать, принц.