Старый генерал умолк, и Дагориан взял его за руку.

— Я не король. Я даже солдатом стал не по своей воле и не могу мыслить так, как желаете вы. Для меня главное, чтобы вы остались живы.

— Многие пытались убить меня, Дагориан, однако я пока жив, как видишь, — сказал Банелион и встал. — А теперь возвращайся на праздник.

У самого выхода Дагориан оглянулся.

— Спасибо вам за все, что вы для меня сделали.

— И тебе тоже. Прощай.

— Жизнь генерала в опасности. Следите, чтобы здесь не появлялись неизвестные — а если он зачем-то покинет лагерь, пусть кто-нибудь обязательно сопровождает его.

— Так точно, капитан. Пока мы живы, они до него не доберутся, — ответил один из солдат, и Дагориан поехал обратно.

В ворота входили последние запоздавшие зрители. Он отсутствовал больше часа, н многие состязания уже начались. Пробираясь сквозь толпу, он прошел к королевскому павильону.

Здесь сошлись в поединке более сорока пар борцов. Громадный Зубр на глазах у Дагориана выбросил своего противника за пределы круга. Чуть левее происходил турнир лучников, и двести его участников пускали стрелы в соломенные чучела,

Маликада сидел рядом с одетым в доспехи Скандой. Стальная, ничем не украшенная, но тщательно отполированная броня короля блестела, как серебро. Король, смеясь, указывал на одну из борющихся пар, и Дагориан видел его в профиль. Король красив, это бесспорно. Его густые, чуть тронутые сединой волосы золотятся на солнце, как львиная грива. Таким и должен быть человек, завоевавший полмира. Даже сильный, горделивый Маликада кажется мелким рядом с ним. Теперь они смеются оба.

Двумя рядами выше короля сидит беременная королева, прекрасная Аксиана, которую борьба явно не занимает. Сканда взял дочь смещенного им императора в жены, чтобы закрепить за собой право на трон. Любит ли он ее? Смешно даже думать об этом. Разве можно не любить Аксиану? Вся в белом, с перевитыми серебряной нитью косами, она являет собой воплощенную красоту, несмотря на большой срок беременности. Она внезапно посмотрела на Дагориана, и он виновато отвел взгляд.

Из большой палатки позади павильона пахло жареным мясом. Скоро во всех турнирах объявят перерыв, чтобы знать могла выпить и подкрепиться. Дагориан отошел проверить караул вокруг столового шатра. Шестьдесят копейщиков стали навытяжку, увидев его. Он расставил всех через равные промежутки, а четверых поместил у входа, приказав одному:

— Застегни ремешок шлема.

— Слушаюсь. Виноват. — Солдат передал копье товарищу и поспешно устранил изъян.

— Молчать и стоять смирно, пока последний из гостей не вернется в павильон. Вы королевские гвардейцы и должны быть образцом дисциплины.

— Так точно, капитан!

В палатке стояли столы, и слуги ждали наготове с подносами, уставленными винными кубками. Дагориан подал им знак, и они выстроились в две шеренги у входа. Снаружи запели трубы, и Дагориан занял место позади одной из шеренг. Вскоре вошли король с королевой, за которыми следовали военачальники и придворные.

Тишина и напряжение, царившие в шатре, сменились веселым гомоном. Гости с кубками в руках двинулись к столам. Дагориан успокоился и снова позволил себе полюбоваться Аксианой. Глаза у нее темно-синие — таким бывает небо сразу после заката. И грустные. Дагориан по молодости лет не слишком задумывался над женской участью, но сейчас попытался себе представить, каково это — быть выданной замуж за человека, захватившего империю твоего отца.