Джейк повернул Вики и загородил ее своим большим телом, одновременно стягивая с себя молескиновый пиджак, чтобы она прикрыла свою наготу. Пиджак доходил ей до середины бедра и сильно топорщился под мышками. Она все еще дрожала, словно котенок в снежной вьюге, и тяжело, прерывисто дышала.

— Успокойся, — крикнул Джейк Гарету. — Ты вовремя не подоспел на помощь, а теперь уже ничего не нужно.

Он сунул руку в карман брюк и вытащил большой не слишком чистый носовой платок. Вики взяла его с улыбкой, но губы ее подрагивали, а в глазах стояли слезы.

— Высморкайтесь, — сказал Джейк, — и наденьте трусы, а то скоро вся компания сбежится помогать вам.

Грегориус был потрясен. На несколько минут он лишился дара речи. В Эфиопии ни один мужественный поступок не ценится так высоко, как успешное единоборство со взрослым львом. Воин, который совершил этот подвиг, носит с той поры львиную гриву как символ своей храбрости и пользуется всеобщим уважением. Уважением пользуется и тот, кто застрелил льва, того же, кто убил его копьем, глубоко почитают. Но никогда Грегориус не слышал, чтобы человек убил льва обычным камнем да бутылкой нашатырного спирта.

Грегориус собственноручно снял шкуру с убитого льва. Не успел он закончить, как над ним стали описывать большие круги стервятники. Он оставил розовую тушу в реке и потащил влажную шкуру наверх, в лагерь, где Джейк уже суетился, торопясь отправиться в путь к Колодцам Халди. Пренебрежительно отнесясь к своему трофею, он проявил неуважение, бестактность, и Грег попытался объяснить ему это.

— Ты будешь пользоваться большим почетом у моего народа, Джейк. Где бы ты ни оказался, люди будут указывать на тебя друг другу.

— Ну и чудесно, Грег. Просто прекрасно. Будь добр, приподними свой зад.

— Из этой гривы я закажу тебе головной убор воина, — упорствовал Грег, приторочивая свернутую львиную шкуру к бортовому выступу броневика Джейка. — Если выпустишь волосы, это будет великолепно.

— Нынешнюю стильную прическу Джейка это только облагородит, — сухо бросил Гарет. — Я согласен, подвиг был хоть куда, и Джейк прекрасный парень, но давайте все же двигаться, пока я совсем не разозлился.

Когда они направились к своим автомобилям, Грегориус догнал Джейка и показал ему раскрытую грибом пулю в медной оболочке, которую он вытащил из тазовой кости льва. Джейк остановился и внимательно рассмотрел пулю, покатав ее на ладони.

— Калибр девять или девять и три, — определил он. — Это спортивная винтовка, не армейская.

— Я почти уверен, что во всей Эфиопии такой винтовки не найти, — сказал Грег серьезно. — Это какой-то иностранец.

— Пока не стоит поднимать шум, — решил Джейк и выбросил пулю. — Но иметь в виду будем.

Грегориус почти отвернулся и нерешительно произнес:

— Джейк, даже если лев был уже ранен, все равно ничего подобного я никогда не слышал. Я на них много охотился, но никогда ни одного не убил.

Джейк был тронут восхищением юноши. Он расхохотался и похлопал Грега по плечу.

— Следующего я оставлю тебе, — пообещал он.

Они ехали по саванне, следуя изгибам реки, в направлении гор, которые с каждым часом пути становились все ближе и отчетливее на фоне неба. Нагромождения скал и заросшие лесом ущелья постепенно вырастали, перегораживая горизонт.

Внезапно они пересекли старую караванную дорогу как раз там, где крутые берега немного понижались. Брод был так разбит за долгие века тяжело груженными вьючными животными и их погонщиками, что множество выбитых в красной земле ногами и копытами тропинок на обоих берегах превратились в глубокие колеи в красной земле, идущие в обход крупных камней и скал.