— Мы не в том обществе вращались, чтобы их замечать, — возразил ей Ян. — А вообще, пустой разговор, нам нужно спешить.

Плутать по улицам пришлось еще около получаса. Где-то Эссены все-таки выходили на группки восставших горожан, которых Ян не заметил с крыши. Где-то уже занимались пожары и лошади отказывались входить между огненных стен. В одном из переулков они вообще нарвались на небольшой отряд солдат, шедших, вероятно, на соединение с основными силами. Легионеры с перепугу, не иначе, дали в сторону четверки всадников нестройный залп, по счастью, никого не зацепивший. Охотник не стал испытывать судьбу и объяснять служивым, что он на их стороне, предпочел увести группу.

В конце концов им удалось добраться до широкой улицы, ведущей в сторону центральной площади. Там, как и в прочих подобных местах, закупоривая вход, как пробка, располагалось около пятидесяти легионеров с винтовками и небольшой пушкой. Достаточно древним экземпляром, чем-то вроде полукулеврины, но вполне опасной в скученном городском бою, особенно если ее зарядить картечью.

— Идеи? — спросил Ян у спутников.

Точнее сказать — у сестры. Никита находился в полуобморочном состоянии, грозясь вот-вот сползти с седла наземь, а Лиза была настолько перепугана, что попросту прижалась лицом к спине Яна и не открывала глаза. Скачка по охваченному беспорядками городу стала последней каплей для ее уже изрядно подточенного самообладания.

— Выйти прямо на них, конечно, не вариант… — вслух озвучила очевидную вещь София.

— Пальнут.

— Я бы тоже пальнула, — хохотнула девушка. — Когда на тебя, словно одержимые, ползут с вилами в руках вчерашние соседи, кто угодно пальнет.

— Обойти не сможем. Везде такая история.

Кенигсберг, в отличие от большинства европейских городов, в путанице улиц которых мог заблудиться и местный житель, была построена как военный лагерь. Ратуша, дворец, площадь и окружающие все это дома богатых и знатных людей — центр. От него в стороны расходились широкими радиальными линиями широкие улицы, почти прямые. Проходя через несколько окружных колец, этот порядок, естественно, нарушался, но в старом городе и его предместьях, уже давно ставших внутренними, сохранялся неукоснительно.

Поэтому войскам всего-то и нужно было, что перекрыть эти радиальные улицы, заперев, по сути, бунтующих между огневым рубежом гарнизона и крепостными стенами. То, что в процессе погорит какое-то количество домов купцов и ремесленников, власти, конечно, волновало. Но не настолько, чтобы поставить под сомнение вопросы собственной безопасности.

— Выйти под белым флагом? У Лизы вон какие-то остатки нижних юбок есть.

— Ближе к утру, может, и сработает. А в темноте — нет. Мы же до утра не дотянем.

Эссены покивали своим мыслям, а после София предложила:

— А давай по крышам?

— А Никита?

— В смысле, я по крышам пройду, к воякам спущусь и объясню все.

— Ты дурная? Они же тебя пристрелят!

— Ну это как исполнить, братец! Смотри, я доберусь до той крыши, — сестра указала на дом, возле которого собрались легионеры. — Оттуда что-нибудь сброшу и уже голосом дам знать. Стрелять вверх они, конечно, могут, но попасть в кого-то на крыше — нет.

— Слишком опасно!

— Это единственный вариант.

— Можем попытаться протянуть с Никитой до утра на остатках моей виты.

— Сколько там ее еще осталось! На пару пульсаров-то хватит?

— И на большее!

— Хватит спорить, Йоханн фон Эссен! Ты прекрасно понимаешь, что план рабочий!

Попререкавшись еще пару минут, брат сестрой все же пришли к согласию.