Открыв, он увидел его на пороге с блюдом. На нем креветки. Горячие, ароматные. В другой руке Борис держал упаковку «Чанга». Пацаны стояли за его спиной и будто ждали приглашения войти, но Марков бесцеремонно захлопнул за собой дверь.

— Что за печать страдания появилась на лице твоем, отрок? — спросил он, пройдя к столу, чтобы водрузить на него блюдо. Пиво же осталось в его руке. — Узнал еще что-то нелицеприятное о своей зазнобе?

— Нет. Просто грущу. Имею право?

— Накрыло все же? Это хорошо. Значит, чувства настоящие.

— А толку? Я не буду с продажной женщиной…

— Могу тебя порадовать, — Марков открыл пиво и протянул Эду бутылку.

— Этим?

— И этим тоже. К креветкам пивко — самое то. — Он откупорил еще одну и жадно приложился к горлышку: — Кайф!

Эд тоже сделал глоток, но не такой смачный. Пиво горчило, и он его отставил.

— Не продавала Стефания свою девственность. Кто-то за нее переговоры вел. Она сама в шоке.

— Врет.

— Не думаю. Стеф простая, глуповатая (уж извини), шаблонно мыслящая девушка. Она плохой манипулятор. Далеко не развратница. И, что немаловажно, слишком высоко себя ценит. Не продалась бы она за полтинник.

— Тогда кто вел переписку от ее лица?

— Об этом мы с тобой подумаем после. Сейчас важнее другое: нужно узнать, что за семейка это — Густавсены? На чем они поднялись, с кем братались, с кем ругались? Какие скелеты в шкафах прячут?

— Непонятная семейка, — Эд говорил, но по клавишам стучать не переставал. — Состояла из двух человек, отца и сына. Кто был матерью Витаса, не известно. Близких родственников нет. Будто из ниоткуда взялись эти Густавсены. Иво в середине девяностых зарегистрировал фирму имени себя. Она занималась оптовой продажей. Склады Густавсен сначала арендовал, потом выкупал. Хорошо на этом поднялся, вложился в судостроение и недвижимость. Сын отцу помогал, но не очень активно. У меня сложилось впечатление, что делал он это из-под палки. На, глянь. — И повернул к Боре компьютер: — Это Густавсены на бизнес-форуме в Лондоне. У Витаса недовольная рожа.

— Будто в переполненной маршрутке едет, — согласился с ним Боря. Он вспомнил слова Иво о том, что сын не желал заниматься бизнесом, хотел только наслаждаться благами богатой жизни. — Состояние семьи велико?

— Иво Густавсен входит в двадцатку самых богатых людей Латвии. Но, я думаю, прибедняется. Не светит всеми доходами. Видно, что калач тертый.

— Тут ты прав. Иво имеет бурное прошлое, о чем говорят шрамы и татуировки на его теле. Одна приметная. Глянь, — Марков продемонстрировал снимок, что сделал на телефон, когда обнаружил труп на вилле.

— Это вилка?

— Это вилка. Поищи такую среди тюремных. Это можно сделать?

— Попробую. Но ты губу не раскатывай. Это в кино компьютерщики всемогущи, а на самом деле наши возможности ограничены. И не только потому, что защита на многих базах мощная стоит, ее можно обойти при желании, в данном конкретном случае главное другое: они не полные.

— Базы? — на всякий случай уточнил Боря.

— Советский Союз развалился на полтора десятка стран. Во время бардака столько информации утеряно было, не восстановишь. Взять Иво нашего. Если бандюган, его пальчики в базе МВД СССР имелись, но он полжизни прожил спокойненько под чужим именем, получал документы, путешествовал. Значит, отпечатков его в базе Интерпола нет, не передали.

— Какие самые ранние фотографии Иво имеются в Сети?

— Секунду.