Но как и у других, вызванные препаратом паранормальные способности Джеймса Ричардсона, похоже, исчезли полностью после прекращения действия «Лота шесть». Последующие беседы в 1971, 1973 и 1975 годах ничего не выявили. Даже Уэнлессу пришлось это признать, а он горой стоял за «Лот шесть». Регулярные случайные компьютерные выборки (которые стали куда более целенаправленными после того, как семейство Макги привлекло к себе особое внимание Конторы) не выявили абсолютно никаких свидетельств того, что у Ричардсона проявлялось что-то сверхъестественное, сознательно или нет. Он закончил колледж в 1971 году, переезжал все дальше на запад, всегда занимал должность менеджера низшего звена – никакого ментального доминирования – и теперь зарабатывал на жизнь в «Телемайн корпорейшн».

К тому же – гребаный пидор.

Кэп вздохнул.

Они продолжали приглядывать за Ричардсоном, но лично Кэп нисколько не сомневался, что этот человек – отработанный материал. Так что оставались двое, Энди Макги и его жена. Приятная неожиданность их женитьбы не прошла незамеченной ни для Конторы, ни для Уэнлесса; последний принялся бомбардировать штаб-квартиру служебными записками, предлагая установить пристальное наблюдение за любым ребенком, который появится в этой семье, – как говорится, принялся считать цыплят по осени, и у Кэпа не раз и не два возникла мысль сказать Уэнлессу, что Энди Макги, по их сведениям, сделал вазэктомию. Это заткнуло бы старому ублюдку рот. Но потом у Уэнлесса случился инсульт, и его полезность упала до нуля: он превратился в обузу.

С «Лотом шесть» провели только один эксперимент. Результат получился столь катастрофическим, что заметать следы пришлось по полной программе… и обошлось это в немалую сумму. С самого верха поступил приказ ввести бессрочный мораторий на дальнейшие исследования. Уэнлесс много чего наговорил в тот день, подумал Кэп… но разговорами все и закончилось. Не было никаких свидетельств того, что русские или какая-то иная мировая держава заинтересованы в разработке препаратов, стимулирующих паранормальные способности, и большой начальник пришел к выводу, что «Лот шесть», несмотря на определенные положительные результаты, – тупиковый вариант. Оценивая долгосрочную перспективу, один из ученых, работавших в проекте, сравнил его с установкой реактивного двигателя на старый «форд». Превосходный начальный рывок, и все идет отлично… до первого препятствия. «Дайте нам еще десять тысяч лет эволюции, – сказал тот парень, – и мы предпримем вторую попытку».

Отчасти проблема состояла в том, что в момент достижения максимума пси-способностей разум участников эксперимента отправлялся в путешествие, и контролировать их не представлялось возможным. С другой стороны, узнав о результате, начальство едва не наложило в штаны. Прикрыть смерть агента, даже стороннего свидетеля операции – это одно. Прикрыть смерть студента, скончавшегося от инфаркта, исчезновение двух других и следы истерии и паранойи у остальных – совсем другое. У всех были друзья и знакомые, пусть одним из критериев отбора участников являлось отсутствие или минимальное число близких родственников. Расходы и риски оказались огромными. Им пришлось потратить почти семьсот тысяч долларов на затыкание ртов и отправку в мир иной как минимум одного человека – крестного отца парня, который вырвал себе глаза. Крестный никак не мог угомониться. Собирался добраться до сути. Но добрался – так вышло – только до дна Балтиморской гавани, где скорее всего и находится по сей день, с двумя бетонными блоками, привязанными к тому, что осталось от его ног.

И при этом им еще сильно – можно сказать, чертовски – повезло.

В итоге проект «Лот шесть» положили на полку, но ежегодное бюджетное финансирование оставили.