– Так, конечно, лучше, – сказала она. – Спасибо. – Она встала, помогла ему упаковаться, и они вновь направились вниз, в сторону солнца.

– Послушай, – сказал он через некоторое время, – может быть, мне стоит просто помолчать и услышать от тебя обо всем, что произошло с тобой с тех пор, как ты попала сюда? Обо всем, что ты видела, слышала, о том, чему ты научилась. Пока, насколько я понимаю, у нас есть много времени. Видимость хорошая, никакой непосредственной опасности не ожидается. Солнце стоит высоко, а лунный свет очень яркий...

– Ты так думаешь? – спросила Зек.

Джаз задрал голову и посмотрел на луну. Она уже пересекла просвет ущелья и касалась своим краешком пиков гор на востоке. Еще несколько минут – и она исчезнет.

– Эта планета вращается невероятно медленно, – стала объяснять она. – Но, с другой стороны, луна кружит по очень низкой орбите и весьма быстро. Здешний “день” длится примерно земную неделю. Да, кстати, эта планета называется “Земля”. Это они ее так называют. Вначале мне это показалось странным, но потом я решила: а как еще им ее называть?

Так или иначе, планета очень медленно вращается в западном направлении, причем ось вращения не совсем перпендикулярна солнцу. Так что, можно сказать, она немножко вихляет. Солнце медленно описывает круг с запада на восток – или, если хочешь, – против часовой стрелки. В общем, я не астроном и не специалист по космосу, так что не спрашивай меня “отчего” и “почему”, но дела обстоят таким образом.

На Светлой стороне у нас есть “утро”, длящееся около двадцати пяти часов; “день” продолжительностью около семидесяти пяти часов; двадцатипятичасовой “вечер” и “ночь” – примерно сорок часов. Полдень можно назвать в то же время солнцестоянием, а ночь – зимой.

Джаз вновь взглянул на небо и увидел, что луна уже наполовину скрылась за зубцами горных вершин. Даже за то время, пока он смотрел на нее, она заметно уменьшилась в размере.

– Я тоже не астроном, – сказал он, – но мне тоже ясно, что луна здесь передвигается необычайно быстро!

– Совершенно верно, – ответила она. – К тому же, она очень быстро вращается и вокруг собственной оси, причем, в отличие от старой доброй Луны, показывает не только переднюю, но и заднюю свою часть.

– То есть не стесняется, – покивал Джаз. Она фыркнула.

– В некоторых отношениях ты напоминаешь мне другого англичанина, с которым я когда‑то была знакома, – заявила она. – Он тоже внешне выглядел наивным, но в действительности наивности в нем не было ни капли.

– Да? – Джаз с интересом взглянул на нее. – И кто же был этим счастливчиком?

– Ну, счастливчиком его было трудно назвать, – сказала она, слегка покачав головой. Джаз, разглядев в последних лучах заходящей луны ее профиль, решил, что он ему нравится. Очень.

– Так кем же он был? – вновь спросил Джаз.

– Он был работником, – а может быть, даже и главой, – британского отдела экстрасенсорики. – А звали его Гарри Киф. У него был очень своеобразный дар. У меня тоже есть особый дар, но это... совсем другое дело. Я даже не знаю, можно ли называть это экстрасенсорикой...

Джаз припомнил то, что рассказывал про нее майор. Он лично считал все разговоры про экстрасенсов чепухой, но решил не демонстрировать ей свой скептицизм.

– Ну да, понятно, – сказал он. – Ты ведь телепатка, читаешь чужие мысли, верно? А в чем же заключался талант этого Кифа?

– Он был некроскопом, – ответила она неожиданно холодным тоном.