— Куда? — чуть не закричал вслед Шандиар Изумрудный. — А платиновый венец возложить?

Лорд Ровилар покачнулся, хватаясь за перила. В глазах потемнело. Рядом что-то говорили, суетились лорды и леди. Его поддержали, усаживая в кресло. Хозяйка склонилась над ним, нажимая какие-то точки на висках и лбу, зашептала что-то — то ли заклинание, то ли просто ругалась сквозь зубы — он уже не замечал. Разум скользнул в целительное забытьё, как в омут.

Под приветственные крики трибун победитель дотащился до ограды, возле которой орали и махали от восторга руками Преданные. Доннар, одной рукой крепко держа его за локоть, другую выставил вперед, загораживая:

— Потом! Всё потом! Он еле на ногах стоит!

— Отменный бой! — протолкался вперед Мастер Оружия.

— Плохо, — хрипло выдавил-выдохнул тот. Шлем еще больше искажал звуки, так что прозвучало жутковато.

— Т-ты… можешь говорить? — от неожиданности Доннар остановился, как вкопанный.

— Я… вспомнил, — тот, кого все знали под именем Лейра, натужно закашлялся, сгибаясь пополам, хрипя и давясь слюной и воздухом.

— Скорее! — еще один Преданный подхватил его за вторую руку, и они вдвоем почти внесли победителя под навес. Большая часть легионеров осталась снаружи — защищать своего товарища от посторонних взглядов. Внутрь протиснулись весьма немногие, и Рави в том числе. Здесь победитель не таился и сбросил шлем, локтем отирая мокрые волосы.

— Т-ты…

— Я, — тот, кого звали Лейром, перестал давиться воздухом и выпрямился, в упор взглянув на наследника Наместника Ровилара, — всё вспомнил.

И такой огонь вспыхнул в его глазах при этих словах, что тот отшатнулся.

— Но…как?

— Давно. Сразу, — говорить было трудно. Приходилось каждый раз прилагать усилие, чтобы слово прозвучало внятно, и всякий раз боль царапала горло изнутри. Права старая волшебница — он забыл, как это делается. — Как… вернулись.

— И ты, — Доннар навис над ним, тряхнул за плечо, — молчал?

Тот, кого все знали под именем Лейра, улыбнулся.

— Я артист, — просто сказал он. — Я играл…роль. Трудно. Больно, — он опять схватился за горло, которое при каждом слове словно рвали изнутри невидимые когти. Нет, молчать всё-таки проще.

— Ты, — Рави порывисто шагнул вперед, — истинный Преданный. Ты доказал… За то, что ты для меня сделал, я… Я восстановлю тебя в когорте. Твое якобы дезертирство — оно же не доказано! Никто не знает… и не узнает никогда! Я клянусь! Я остался последним, кто помнит…

— И я, — стащив, наконец, доспехи и промокший от пота льняной поддоспешник, Лейр обернул туникой бедра вместо пояса, накинул на плечи пестрый плащ, взлохматил слипшиеся мокрые волосы. — Помню…всё!

— Прости! — сказал Рави. — И позволь что-нибудь сделать для тебя!

— Нет.

Кивнув Доннару и остальным Преданным, пожиравшим глазами внезапно воскресшего из мертвых собрата, отсалютовав Мастеру Оружия, Лейр направился к выходу.

— Постой! Ты куда?

Юноша остановился, сглотнул, прислушиваясь к боли в горле. Промолчать?

— Вечером пир, — отрывисто бросил он, намеренно делая паузы между словами, как бы собираясь с силами перед каждым приступом острой боли. — Праздник. У вас победа. У меня — спектакль. Нельзя опоздать. Праздник — работа. Для артиста.

— Ты…ты…

Горло опять разболелось, и, махнув рукой, Лейр откинул полог шатра, выходя на свет.