– Нет-нет, дорогая. Но нам придется выехать сразу после завтрака.

Она кивнула:

– Тогда я пойду собирать вещи. – Она стремительно вышла из комнаты, чем удивительно напомнила его мать.

Саймон повернулся к родителям и увидел, что мать улыбается.

– Ты сделал хороший выбор, мой мальчик. Она твердо стоит на своих ногах и достаточно сильна, чтобы стать хорошей женой и матерью. Великое счастье видеть, как сияют твои глаза, когда ты смотришь на нее.

Саймон рассмеялся. Ему в жизни очень повезло: его родители дьявольски догадливые.

Дженси пробыла в Брайдсуэлле совсем недолго, но теперь, когда она прощалась, у нее щемило сердце. И опять сбежались все обитатели дома, но она далеко не всех еще знала.

Молодая женщина с ребенком на руках – это Мэри, жена Руперта, брата Саймона. Руперт управляет поместьем, и его семья живет с родителями. Пухленькая веселая девушка и такая же пухлая, но спокойная – сестры Саймона, Люси и Дженнифер, только она не знала, кто из них кто. И старики: дед по матери, дед по отцу, двоюродный дед и двоюродная бабка – неизвестно с чьей стороны.

Были и другие пожилые люди, может, родственники, а может – бывшие слуги. И еще два мальчика; Дженси не решилась спросить, кто они такие, но ей бы хотелось, чтобы они оказались приемными внебрачными детьми. Тогда ее собственное происхождение не казалось бы таким шокирующим.

Однако она не хотела, чтобы они были внебрачными детьми отца Саймона. Хотелось думать, что его родители преданы друг другу. Укладывая вещи, она думала о том, что это ее первое знакомство со счастливой семьей. И очень хотелось верить, что у них с Саймоном будет такая же семья.

Крепко обняв сына, миссис Сент-Брайд повернулась к Дженси:

– Дорогая, позаботься о них.

Казалось, эта женщина воспринимала отъезд мужа и сына так, будто им предстояло ехать в Канаду, а не в Ноттингемшир. Наверное, Брайдсуэлл так на всех влиял. Дженси и сама утирала слезы. Все махали им руками, когда экипаж тронулся с места, а мальчишки бежали за ними до арки, через которую они вскоре выехали на широкую дорогу.

Дженси откинулась на спинку сиденья; она думала о том, что ее жизнь уже долгое время проходит в непрерывном движении. Хотелось поговорить с мужем о его близких, но рядом сидел отец, поэтому она спросила:

– Саймон, ты говорил, что у Марлоу – величественный дом. Он такой же, как в Лонг-Чарте?

– Да, величественный, но совсем по-другому. Ты разбираешься в архитектуре? Особняк графа – в палладинском стиле.

Дженси в смущении пробормотала:

– Это мне ни о чем не говорит.

– Построено в стиле Андреа Палладио. Этот итальянец жил в шестнадцатом веке и писал о классической архитектуре – о римских виллах и тому подобном. В прошлом веке многие подхватили его идеи, и, к сожалению, среди них оказался прадед Марлоу. Это означает, – продолжал Саймон, – что фасад похож на акрополь, а главный холл тянется к небу, имитируя римский атриум. В Англии климат не тот, что в Италии, поэтому там довольно прохладно. Чтобы это компенсировать, к дому коридорами пристроили небольшие виллы. Как бы то ни было, особняк вызывает всеобщее восхищение, и посмотреть на него съезжаются со всей Англии.

При этих словах сына Сент-Брайд-старший тяжело вздохнул. А Саймон между тем продолжал:

– Парк же по красоте соперничает с парком в Лонг-Чарте. Рядом с домом озеро, и в нем отражается фасад – удивительное зрелище, особенно благодаря высоким деревьям на заднем плане.

Дженси улыбнулась:

– По твоему описанию получается, что этот дом – словно из готического романа.

– Ничего подобного. Там нет ни пыльных коридоров, ни древних часовен, ни каморки священника.