Кэрин сняла ногу с педали сцепления.

— Иди и смочи голову, учитель! Что дальше делать?

— Сейчас я подумаю, — пообещал Рикки. — Когда скорость дойдет до двадцати километров, переходи на третью передачу. Ты симпатично движешься, дорогая, — доброжелательно заметил он, когда она чуть не наехала на небольшой камень на обочине.

Кэрин бросила на него недовольный взгляд.

— Предупреждаю тебя об увольнении за неделю, начиная с этой. Не хочу выглядеть неблагодарной или несообразительной, но ты паршивый инструктор. Разве нельзя было все это объяснить в неподвижном состоянии? Знаешь ли ты, что у меня тоже были ученики?

Машина между тем приближалась к обрыву.

— Господи, только не сюда! — Рикки резко выпрямился и выправил руль. — Отсюда можно прекрасно грохнуться вниз! — Он осторожно снова откинулся на спинку сиденья. — Не такая скорая дружба, а, любовь моя? И все же ты великолепна! Это желтое платье просто замечательно! Ты не даешь мне покоя, как подсолнух Ван Гога. А теперь поворачивай и трогай снова. Попробуй почувствовать сцепление, если можешь. Это, наверное, не слишком отличается от нажатия педалей на рояле!

— Уверяю тебя, очень отличается!

Кэрин полностью сосредоточилась, включила первую передачу и резко развернула машину. Тут же она услышала панический вопль Рикки:

— Тормоз, девочка, тормоз! Нажми на тормоз! Ради Бога, я даже не показал, как поворачивать!

Чувствуя дурноту, Кэрин, наконец, оторвала ногу от педали газа. Она остановила автомобиль далеко от дороги прямо перед растущими деревьями.

Рикки смотрел на нее в полном недоумении.

— Ну и ну! Лапушка, ты терзаешь передачи, как терьер старый башмак! Так к чему ты стремилась?

К Кэрин вернулось чувство юмора.

— Быть первой, веришь или нет. — Ноги у нее тряслись. — На сегодня с меня достаточно, Рикки. Я еще не освоила вождение, и, если ты простишь мои слова, ты ужасный учитель. Вся эта дорога, и подсолнухи, не дающие тебе покоя, деревья, наезжающие на нас, и еще многое в этом роде, уже вывело меня из себя!

Рикки наклонился и выключил зажигание, поставив машину на ручной тормоз.

— Может быть, милая, ты и права! Мне ближе мир цветов и гнездящихся птиц. Кроме того, я бы хотел заняться с тобой любовью. — Он не смеялся, выражение его лица было серьезным, по-мальчишески решительным. — У тебя прелестный ротик, Каро, — мечтательно проговорил он, — а по рту можно многое узнать о человеке!

— Спасибо хоть за это, — улыбнулась Кэрин. — Я уже почти утратила понятие о морали. А теперь, может быть, предложишь что-нибудь лучшее?

У Рикки засияли глаза.

— Дай мне время, детка. — Он наклонился и притянул ее к себе. — Поцелуй меня, славная дурочка!

— Нет!

— Да. Я достаточно долго висел на виноградной лозе.

Его голос звучал настойчиво. Солнце изумительно играло в его серебряно-золотистых волосах. Сквозь полуопущенные ресницы Кэрин бросила на него оценивающий взгляд.

— Ты очень привлекателен, Рикки!

Он лениво улыбнулся ей.

— Восхищаюсь твоим вкусом.

— И даже в этом случае, боюсь, мне придется попросить тебя не переходить границ платонической любви.

— Господи, как резко!

Взглядом, горящим желанием, Рикки уставился на ее полные, четко очерченные губы.

— О, ну ладно!

Она подалась вперед и коснулась губами его щеки — ласка, столь же мимолетно ощутимая, как прикосновение крыла бабочки.