Четыре оленьих туши были встречены громкими возгласами одобрения.

Попировали, потом торг возобновился. Завершение его по обоюдному удовольствию также отметили пиром.

Керрик уселся в сторонке на одной из дюн и задумался, глядя на море. К нему подошла Армун. Взяв ее за руку, он усадил ее рядом с собой.

– Теперь они учат друг друга петь, – сказала она, – хотя не понимают смысла слов.

– Надо было сделать порро, тогда бы получился настоящий праздник.

– Говори тише! – Армун со смехом кивнула в сторону охотников, демонстрировавших приемы борьбы тану. – Одна только мысль о напившемся порро парамутане вызывает у меня желание убежать.

Крики усилились, глухие удары свидетельствовали, что Калалекву удалось доказать, что, несмотря на небольшой рост, парамутаны – недурные борцы.

– Здесь я думал о многом, – сказал Керрик. – И принял важные решения. Во-первых, я решил сделать тебя счастливее...

Взяв его за руку, она усмехнулась:

– Но мы ведь вместе – как мне стать счастливее?

– Ну, ты не совсем счастлива. Я знаю, что тревожит тебя, и обещаю – с этим покончено. У Арнхвита столько друзей, а я заставлял его ходить вместе со мной на остров, разговаривать с самцом, Ты же терпеть его не можешь.

Улыбка исчезла с ее лица,

– Да. Но ты охотник. И я не могу сказать тебе: делай то, не делай этого. Ты делаешь то, что надо.

– Я ошибался. Когда мы вернемся, я послежу, чтобы мальчики держались подальше от того, кого ты зовешь моим марагом. Но мараг – мой друг. И мне интересно разговаривать с ним. Арнхвит пусть делает как хочет. Если хочет забыть про мургу – пусть так и будет.

– Но ты же много раз говорил, как это важно – понимать мургу.

– Я теперь так не думаю. Это больше не важно. Я был слеп и видел мир не таким, какой он на самом деле.

С виду я тану, а думаю как мараг. Все, хватит. Мир не изменился. Это я стал видеть его другим.

Армун слушала молча и ничего не понимала, кроме того, что слова эти для него очень важны. Керрик улыбнулся, заметив ее внимательный пристальный взгляд, и пальцем прикоснулся к губам.

– Я думаю, что не нахожу верных слов. Мысль в голове крутится – а вот выразить ее не удается. Смотри, вот парамутаны, вот удивительные вещи, которые они создают. Иккергаки, паруса, насосы, резьба...

– Они искусны в таких делах.

– Искусны – но и мы тоже. Взять хотя бы кремниевые ножи, луки, копья, шатры, в которых мы спим, – мы же делаем их своими руками. Потом опять же саску с их глиняными горшками и ткацкими станками, тканями, урожаем...

– И порро – не забывай!

Они засмеялись. Возня на пляже стала оживленнее.

Двоих парамутанов, увлекшихся борьбой, волной окатило с ног до головы, и все решили, что это безумно смешно.

– Я говорю – важно уметь делать вещи. Даже порро, – продолжал Керрик. Так делаем мы. Мы вес делаем своими руками. Сделанные нами предметы не умирают – ведь они и не живут. И копье в снегах служит так же, как в джунглях.

– Правильно. Но что в этом важного?

– Для меня важнее этого нет ничего. Я слишком долго думал, как мараг. Они, мургу, не в состоянии сделать ничего такого, что нс жило бы, не ело и не умирало. Не знаю, как они это делают, и, думаю, никогда не узнаю. Но я был глуп и думал только о том, что можно вырастить. Так как это делают мургу. И все, что я задумывал, все, что намечал, делал, как мургу. Я всегда пытался думать как они.