Прекрасное сходство — вот наилучшая оценка для него. Но ведь фотографии тогда не еще изобрели.

После того как Рассел взял масляные краски, Зои перестала спорить с ним. Она знала, что не может ничего взять в свое время, когда покинет эти места. Так что увлеклась идеей увидеть когда-нибудь свой портрет на стене какого-нибудь музея. А в настоящий момент она позировала, пока он рисовал. И, не колеблясь, обнажилась по первой же просьбе мастера.

Каждый день они отправлялись в разные места и Рассел создавал очередной этюд. Хоть они это не обсуждали, но Зои понимала, что он намерен оставить на холсте как можно больше от нее, прежде чем они расстанутся навсегда. Интересно, когда же он спал, ведь каждое утро Рассел показывал ей новую картину, созданную в течение ночи.

— Фэйт была здесь вчера вместе с Бет, — сообщил Рассел.

— Она дала тебе ключ?

— Фэйт? Нет, конечно.

— Очень смешно, — съязвила Зои. — Если хочешь, чтобы я осталась, расскажи что знаешь.

— У каждой семьи есть свои тайны, и эта не исключение, — темнил он.

Она посмотрела на кустарники.

— Что это за растения? — коноплю она бы опознала, но, вроде, в те времена марихуана не была вне закона.

Рассел посмотрел на натурщицу.

— Представления не имею. Но Бет обихаживает их. Ее брат ни разу не приходил сюда, а дядя слишком болен.

— Фэйт хорошо потрудилась над дядей.

— Применив множество просвещенных методов из вашей молодой страны? Для столь недолгого развития, вы, наверное, чрезвычайно многое постигли?

Она вдохнула, чтобы пуститься в повествование, но ограничилась интригующим взглядом.

Рассел был заинтересованным слушателем и, более того, интеллигентным. Казалось, он собирает каждую крупицу сказанного ею и складывает их воедино.

— Я уже закончил рисовать твой рот, так что, может, расскажешь побольше о себе?

Зои рассмеялась, поскольку из его уст это прозвучало так чопорно, словно они познакомились только этим утром.

— Я устала, — слукавила она, но в следующую секунду начала описывать ему максимально подробно историю своей жизни. Кое в чем пришлось приспосабливать повествование под восемнадцатый век, но эта была та же самая история. Где бы и когда бы она не обреталась, Зои не помнила, что же произошло.

— Любовь, — вынес вердикт Рассел, когда она закончила. — Что бы не случилось, это наверняка связано с любовью. Только любовь может породить подобную ненависть.

— Ты говоришь так, словно все знаешь о настоящей любви, — усомнилась Зои.

— Больше, чем хотелось бы, но прежде, чем ты спросишь, сразу скажу, что никогда не был влюблен. Не чувствовал того безумия, которое я считаю любовью, того, что овладевает всем существом. Я наблюдал это у других и не хочу того же для себя.

— Я тоже, — прошептала Зои, и, когда глаза заговорщиков встретились, показалось, что земля на мгновение перестала вертеться. В следующую секунду рисование было забыто, и парочка занялась любовью среди благоухающих растений, на нагретых солнцем камнях.

После она лежала в надежных объятиях. К их обнаженным вспотевшим телам прилипло множество неопознанных листочков.

— Сколько у нас времени до твоего ухода? — спросил он тихо и хрипло.

— Я не… — начала было Зои, но затем задержала дыхание. — У меня три недели от начала до конца.

— Половина времени уже истекла, — нахмурился Рассел. — Разве ты не можешь остаться или задержаться?

— Не думаю, что у меня есть выбор. Скорее всего, я покину эти места независимо от своего желания.

— Значит, это колдовство.