Чуть полегчало.

     - Все равно болит, - раздраженно сказал Виктор.

     Обычно маг снимал легкую хворь за считанные секунды, а  если  не  мог

сладить,  то,  значит,  серьезная  болезнь  пришла.  Так,  однажды  маршал

запустил простуду, а потом валялся неделю в кровати, гонял чаи с  малиной,

потел до омерзения, и хоть Борис прислал пару  сильных  магов,  но  и  они

вместе с Иваном на ноги его не сразу поставили. Ну а у лекарей от простуды

средство одно - липовый цвет, медовый чай да малина.

     Вот и  сейчас  Виктор  чувствовал,  что  головная  боль  не  ушла,  а

затаилась. Стоит сделать резкое движение, напрячься, повысить  голос,  как

она вернется.

     - Плохо лечишь.

     - Не могу найти точку, - ответил Иван,  -  сбиваюсь,  сосредоточиться

трудно. Последнее время...

     Виктор махнул рукой, и маг замолчал.  Наверно,  на  воительниц  будет

жаловаться, решил Виктор. Маги сейчас  все  какие-то  взъерошенные,  ходят

вдвоем-втроем, от дев нос воротят.

     Из-за  окна  донеслось  слабое  пение  рожка,  ему  ответил   другой,

раздались крики.

     Мгновенно забыв про головную боль, Виктор подскочил к окну.  К  мосту

колонна за колонной  подходили  ратники,  развевались  флажки  на  копьях,

набежавшая детвора облепила всадников, те подхватывали ребятишек и  сажали

к себе, а перед колонной гарцевал  на  вороном  коне  Мартын  в  малиновой

куртке. Словно разглядев в окне  Виктора,  он  сорвал  с  головы  берет  и

приветственно помахал, глядя вверх.

     Колонна свернула к казармам, а  Мартын  обогнул  ее  и  проскакал  ко

внутреннему двору Хором.

     Вскоре прибежал вестовой от Сармата и  сообщил,  что  Правитель  ждет

маршала на Сбор.

     У двери в зал  Виктор  догнал  Семена  Афанасьевича,  тот,  осторожно

держась за стены, пробирался вперед.

     - Совсем плохой стал, - просипел старый полковник. -  Вчера  чуть  не

грохнулся.

     Стражники при виде старика вытянулись. Виктор пропустил  его  вперед,

тот поупирался, бурча про субординацию, но все-таки прошел первым и уселся

поближе к камину.

     - Семен Афанасьевич, дорогой! - вскричал Мартын, подойдя к старику. -

Выжил, молодец какой! Я так рад...

     - Я, знаешь ли, тоже! - усмехнулся старик.

     Вошел Сармат. Старый  атаман,  кряхтя,  поднялся  с  лавки,  приложил

ладонь к своей немыслимо измятой  фуражке  с  потрескавшимся  козырьком  и

снова сел. Сармат ласково покивал ему, спросил о здоровье и, не  дожидаясь

ответа, велел всем садиться, а Мартыну докладывать.

     - Докладывать, собственно, нечего, - с легким смешком сказал  Мартын.

- По дороге никого не потеряли. Десяток  бойцов  животом  ослабли,  кислых

яблок наевшись, так ничего, довезли в обозе. Хотя и слабило их очень...

     - Что ты мне о своих засранцах, - удивился Сармат.