«Да уж, – подумал Дэмьен. – Могу себе представить».

И как раз при этом разговоре корабли авангарда наконец повернули на восток и пошли к берегу.

Те, кто сделал ставку на соответствующую часть карты, радостно заухмылялись. Все с волнением наблюдали за Расей, которая, в свою очередь, всматривалась в даль, ожидая, что вскоре появится берег. До сих пор время от времени она приказывала сбросить за борт ведро на веревке, и сама затем пробовала зачерпнутую воду на вкус. Как правило, после чего, нахмурившись, эту воду выплевывала, и только теперь, на четвертый день плавания во внутреннем море, дело пошло по‑другому.

Дэмьен и капитан Рошка тоже были на капитанском мостике, когда Рася, улыбнувшись, передала им ведерко. Дэмьен, вслед за капитаном, зачерпнул пригоршню воды, отправил в рот и попробовал на вкус. Как раз в тот миг, когда он с отвращением выплевывал противную влагу, капитан, ухмыльнувшись, хлопнул Расю по спине.

– В чутье тебе не откажешь! Миль через десять, если я еще понимаю правильно. Ты бы еще подводные течения определила да и внесла их в судовой атлас.

Рася повернулась к Дэмьену, ее голубые глаза сияли.

– Ну? – гордо спросила она.

Вода была прохладной и несколько затхлой, но вполне пригодной к употреблению. Дэмьен попробовал еще раз в попытке разгадать, что же почувствовали в ней опытные моряки. Но для него это была самая обыкновенная вода. Он молча допил последние капли, отметив при этом, что и они не сказали ему ничего более вразумительного, чем первая порция.

– Обычная морская вода, – буркнул он наконец.

– Черта с два обычная, – огрызнулся капитан. – Ну как, неужели вы ничего не почувствовали?

– Нет морского чутья, – хладнокровно пояснила Рася.

– Чудак‑человек, она же пресная! – воскликнул капитан. – Или, по меньшей мере, почти пресная. Это доказывает, что где‑то неподалеку имеется река, причем весьма полноводная. Вода вроде этой не смешивается с морской сразу же, если только ее не выносит на простор мощное течение. Реку Вивию можно почувствовать в море на расстоянии в сто миль от ее устья; так ее, кстати говоря, и открыли. – Уперев руки в бока, он ехидно поглядывал на Дэмьена. – Когда попадаешь в незнакомые воды, надо рассчитывать и на то, что придется обойтись без лоцмана, а это означает, что ты должен научиться читать море, как если бы оно было открытой книгой. Богам ведомо, что повсюду расставлены вехи, – и остается только заметить их или распробовать на вкус. – Он вновь ухмыльнулся. – Мы с Расей считаем, что потренироваться никогда не вредно, верно, а? – Но когда Дэмьен вновь ничего не ответил, моряк всмотрелся ему в лицо еще пристальней. – В чем дело, преподобный? Чем‑то вы недовольны, я это вижу. Давайте‑ка выкладывайте.

– Да нет, я всего лишь подумал, – медленно начал Дэмьен, – что не зря мои знакомые в Фарадее утверждали, будто только вы двое способны совершить это плавание.

– Других таких сумасшедших нет, – согласилась Рася, а капитан опять ухмыльнулся.

– Чертовски справедливо! – Он ухмылялся уже во весь щербатый рот. – Чертовски справедливо!

«А еще я подумал о том, что вода – столь же чужеродная для меня стихия, как космос, и что мне совершенно не нравится пробовать на вкус собственную беспомощность. И куда бы ни повела нас дорога по приходе в Мерсию, этот путь проляжет по суше. Конечно, если обстоятельства не принудят вновь отправиться в морское плавание».

Тарранту такое понравилось бы, сердито завершил Дэмьен свои размышления. И поднес к глазам подзорную трубу, подаренную ему Охотником, чтобы самому поискать столь желанный берег.