– Не уверен, что это хорошая идея!

– Я, если честно, тоже!

Мы уже пролетели космодром и теперь под нами проносился довольно однообразный, так сказать, пейзаж: белое всё, белое, бесконечно белое… Я подумал, что вот ведь жизнь как интересно устроена: и Меркулов, оказывается, может быть в чем-то не уверен!

– Знаешь что, давай еще один заход сделаем и оба попытаемся связаться с нашими!

– Ну давай…

Никакого результата. Нас вдобавок обстреляли. Причем, по-моему, обе стороны.

– Пушкин, а Пушкин?

– Слушаю.

– Может, рванем на третий космодром?

– Это ничего не даст. – Я поразился тому, как твердо, отчужденно и властно зазвучал мой голос. – Вот что, товарищ капитан-лейтенант. Летим на юг.

– Чего?!

– В донесении Иноземцева указано, что он оставляет вымпел «Ксенофонт» над Южным полюсом. То есть авианесущий Х-крейсер, с которого взлетели курьерские «Орланы», сейчас находится где-то там. Чтобы увидеть вспышки сигнальных фоторакет. Забыл?

– Соображаешь. И что мы будем там делать без указаний Пантелеева?

– Не знаю. Выйдем за атмосферу и попробуем привлечь к себе внимание «Ксенофонта».

– Как? Руками помашем?

– Может, и руками… По обстановке решим. Ты давай лучше курс меняй, а то нас сейчас над озером зенитки пощекочут.

– Ишь, раскомандовался, – одобрительно проворчал Меркулов. – Ладно, Саша, решение твое поддерживаю. Полюс так полюс.

Стоило нам лечь на новый курс, как радары сообщили о появлении гостя. Одинокий флуггер приближался к нам с востока.

– Видишь? – спросил Меркулов.

– Вижу. Пилот – тюха, плохо идет, сразу на высоту забрался… Его сейчас с земли из любой точки завалить можно.

– У меня определяется как «свой».

– А у меня – «неопознанный».

– Я его сейчас вызову.

Меркулов несколько раз пробовал связаться с неизвестной машиной, но безуспешно. Тем временем флуггер, идущий на сверхзвуке, приблизился, и его смогла захватить моя оптика.

Кажется, «Горыныч». Скажем так: если это наш флуггер, то я бы назвал его «Горынычем». Если же не наш, а клонский, то это малосерийный «Джерид».

– Давай ты.

Я перебрал все каналы, но ответа не получил.

Внезапно мне стало не по себе. Ладно мы летаем, у нас донесение для Пантелеева. А этот чего подорвался?

– Он уже у нас на хвосте, заметил? – спросил я.

Капитан-лейтенант долго не отвечал, а когда отозвался, голос у него был скрипучий, сдавленный.

– Заметил.

– Может, вальнем его?

Снова пауза, будто Меркулов некстати дался тягостным раздумьям над судьбами нашей родины.

– Зачем?

– Для профилактики.

– Брось.

– У меня защита хвоста сигналит. Облучение радиоприцелом.

– Это не он.

– Откуда уверенность?

– От радара.

Ой, мама… Групповая скоростная цель! И притом сравнительно близко! Тоже, надо думать, не дураки, идут на предельно малой высоте и только сейчас вышли из радиотени очередного кряжа.

– Фантом выпускай!

Меркулов не ответил.

– Отзовись!

Капитан-лейтенант молчал. Но, увидев, как от его «Дюрандаля» благополучно отделились обе половины фантома, я сделал вывод, что у него все более-менее в норме.