Он осторожно меня осматривает.

— Ни один разговор в истории, который начинался с этих слов, еще никогда не заканчивался хорошо. Почему бы нам не присесть.

Я сажусь на диван. Он садится в глубокое кресло и поворачивается ко мне.

Я перехожу сразу к делу.

— Я хочу съехать.

Он прокручивает мои слова у себя в голове, а я готовлюсь к спору, который, я знаю, произойдет.

Но он просто едва кивает.

— Ты права.

— Да?

— Да, конечно. — Он оглядывает комнату. — Я должен был подумать об этом раньше. Ведь это там, где случился твой самый ужасный кошмар. Как дом из Ужаса Амитивилля — кто же здесь захочет жить?

Он воспринимает это намного лучше, чем я думала. До тех пор, пока он не продолжает:

— У сестры есть отличный агент по недвижимости. Позвоню ей прямо сейчас. А пока мы может остановиться в Уолдорфе, если хочешь, пока не подыщем новое место. На этом рынке, это не займет слишком много времени.

— Нет, Дрю, я сказала, Я хочу съехать. Одна. Хочу найти свою собственную квартиру.

Он хмурит брови.

— Зачем тебе это?

Вам, скорее всего, тоже интересно. Я думала об этом какое-то время, планировала в своей голове, с тех пор, как решила, что оставлю этого ребенка с Дрю или без него. Потому что есть разные степени зависимости. Я всегда хотела быть финансово обеспеченной, и теперь я такая. Но я никогда не была зависимой эмоционально. И на данном этапе моей жизни, это то, чего мне хочется.

Даже если это просто ради того, чтобы доказать себе, что я это могу.

— Я никогда не жила сама по себе. Ты знал об этом?

Все еще сбитый с толку, Дрю говорит:

— О-кей?

— Сначала я жила в общежитии. Потом Ди, Билли и я, и еще куча других людей нашли себе место в кампусе. После этого, всегда я жила либо с Билли, либо с Билли и Ди в квартире или доме. А потом, я переехала сюда к тебе.

Дрю наклоняется вперед, упираясь локтями себе в колени.

— Что ты хочешь сказать, Кейт?

— Я хочу сказать, что я никогда не приходила к себе домой. Никогда не украшала свою квартиру и не покупала мебель, чтобы при этом ни с кем не консультируясь. Мне двадцать семь лет, и я практически никогда не спала одна.

Он открывает рот, чтобы возразить, но я продолжаю.

— И… я думаю, что ты четко доказал, что мы поторопились. Мы перешли от недельной интрижки к проживанию вместе.

— И посмотри, как все чудесно повернулось! Я знаю, чего я хочу, и я хочу тебя. Не было никакого смысла ждать, потому что…

— Но, может быть, был бы смысл подождать, Дрю. Может быть, сейчас у нас был бы более твердый фундамент в отношениях, если бы мы просто… повстречались… немного, прежде чем съехаться. Может, если бы мы не торопились, ничего бы из этого не произошло.

Он раздражен. И немного паникует. Он пытается это скрыть, но я вижу.

— Ты сказала, что простила меня.

— Простила. Но… я не забыла.

Он качает головой.

— Это просто женская трепотня, и теперь ты будешь вываливать на меня все это всю оставшуюся жизнь!

В его словах есть смысл. Я бы солгала, если бы сказала, что какая-то маленькая часть меня не хотела бы до него донести, что он не может обращаться со мной так, как ему вздумается. Что существуют последствия его действий.

Что если он снова облажается, я могу — и я это сделаю — оставить его.

Но дело не только в этом.

— Ты хочешь сделать ремонт? — спрашивает он. — Ради бога! Хочешь перекрасить стены в розовый и постелить белье с чертовым единорогом? Я и слова не скажу.