— Почему же не пригласили?

— А он играл посредственно!

Джимми встал, да так неожиданно, что Грейс вздрогнула и отступила на шаг, глядя рокеру в лицо, словно надеясь удержать его взглядом.

— Да, ваш муж был на том концерте. Я дал ему пять билетов, места у самой сцены. Он привел с собой членов бывшей «Аллоу», двоих даже за кулисы протащил…

Джимми замолчал и отвел глаза. На секунду Грейс испугалась, что больше он ничего не скажет.

— Вы этих друзей помните?

— Членов его рок-группы?

— Да.

— Две девушки, одна рыжая.

Шейла Ламберт.

— А другую звали Джери Дункан?

— Мне их никто не представлял.

— А Шейн Олуорт там был?

— Это гитарист?

— Да.

— За кулисы он не приходил. Я видел только Лоусона и двух девушек.

— И что между вами произошло, Джимми?

Рокер закрыл глаза. Его лицо осунулось, он словно сразу постарел на десять лет.

— Я же тогда сильно перебрал. Я слышал, как беснуется толпа, двадцать тысяч зрителей. Они скандировали мое имя, аплодировали, требовали начинать, а я едва на ногах стоял. Входит менеджер, я говорю — я еще не готов, дай мне время. Он вышел. Я сижу один, и тут в комнате появляется Лоусон с двумя цыпочками…

Джимми моргнул и посмотрел на Грейс:

— Здесь кафетерий есть?

— Есть, но ночью не работает.

— Мне смерть как хочется кофе.

— Не получится.

Джимми начал кружить по холлу.

— И что произошло, когда они вошли?

— Не пойму, как они попали за кулисы. Я им пропусков не давал. Ни с того ни с сего Лоусон шасть в гримерку, и началось: привет, как твое ничего… Я был рад встрече, но тут началась какая-то фигня.

— Можно поподробнее?

— Без всякой причины Лоусон взбесился. Он был выше ростом и вдруг начал меня толкать, угрожать, кричал, что я вор…

— Вор?!

Джимми кивнул.

— Чепуха, я же говорю. Он сказал… — Рокер остановился и наконец поднял глаза на Грейс: — Сказал, что я украл его песню.

— Какую?

— «Бледные чернила».

Грейс застыла на месте. По левому боку пробежали мурашки, под ложечкой похолодело.

— Лоусон и другой парень, Олуорт, написали для «Аллоу» песню и назвали ее «Невидимые чернила». Да, наши песни были похожи — названием, еще там в мелочах… Вы текст «Бледных чернил» знаете?

Грейс кивнула, даже не попытавшись что-нибудь произнести.

— «Невидимые чернила» просто на ту же тему — о том, какой недолгой бывает память, и все! Я втолковывал это Джону, но он был как ненормальный. Мои слова только хуже его распалили: он толкал меня уже изо всей силы. Одна из девиц, такая жгучая брюнетка, его вовсю подначивала, кричала, что они мне ноги переломают, и все в таком же духе. Я начал звать на помощь, и тогда Лоусон мне врезал. Помните, в газетах писали, что я пострадал в давке?

Грейс снова кивнула.

— Так вот, давка тут ни при чем, это все ваш муж. Ударил меня в челюсть, свалил и прыгнул сверху. Я пытался его оттолкнуть, а он орал, как будет меня убивать. Мне все казалось нереальным, просто дурным сном. Джон кричал, что зарежет меня, как свинью.

Под ложечкой лежал уже кусок льда. Такого просто не могло быть. Это противоречило всему, что Грейс знала о муже.

— Увидев, что он пошел вразнос, рыжая сказала: «Успокойся, не стоит того».