|
Правда, кое-какие неприятности в этом смысле ей пришлось испытать. Херрис, например, первое время изрядно докучал ей, но ее непреклонная холодность постепенно остудила его пыл. И на улицах к ней нередко приставали мужчины, преследовали ее, когда она шла вечером домой. В эти минуты ее вновь охватывали тоска и страх, и Лена старалась идти быстрее, с застывшим, неподвижным лицом. Но сегодня все было по-другому и потому, наверно, куда опаснее. Разве она не возвела в житейское правило полное обуздание своих чувств? И все же, когда, наконец, настал вечер, она сказала себе, что большой беды не будет, если она примет приглашение Пола. Для него оно, по-видимому, ровно ничего не значит — ведь его отношение к ней было всегда только искренне-дружелюбным: он даже не коснулся ее руки. Право же, не надо доводить до абсурда решение, принятое однажды в состоянии подавленности и душевной муки. Когда покупателей стало меньше и выдалась свободная минута, она подошла и сказала Полу, что будет рада воспользоваться его приглашением, если он сможет зайти за нею часа в два.
Итак, на следующий день, оказавшийся погожим и солнечным, после завтрака Пол неторопливо шел по Уэйр-плейс. Эта часть города, несмотря на близость универсального магазина, была тиха и респектабельна. Ярко раскрашенные ящики для цветов на окнах высоких, закопченных и грязных домов придавали старомодной улице жизнерадостный вид. Когда Пол поравнялся с домом номер шестьдесят один, дверь открылась и на узкой мощеной дорожке, окаймленной зеленой железной оградой, показалась Лена в темном выходном пальто и шляпе. В дверях дома стояла пожилая женщина, которую он однажды вечером видел возле магазина. Поколебавшись с минуту, она тоже вышла на улицу познакомиться с Полом. — Я миссис Хэнли. — Она улыбнулась и протянула ему руку, скрученную ревматизмом. — Лена говорила мне о вас. Седоволосая, лет под пятьдесят, ниже среднего роста, она была до того согнута болезнью, что ей пришлось откинуть голову, чтобы разглядеть Пола. В противоположность одеревенелому телу лицо у нее было свежее и веселое, освещенное блестящими, как у птицы, глазами. — Я слышала, вы большой музыкант, — заметила она, все еще испытующе вглядываясь в него. Пол откровенно расхохотался: — Бренчу понемножку на пианино. И музыкант я не больший, чем шарманщик, который крутит ручку своего ящика. — Во всяком случае, очень рада, что вы зашли за Леной. Она ведь почти никуда не ходит. Но не буду вас задерживать, я хотела только поздороваться с вами. — Видимо, удовлетворенная, миссис Хэнли отвела глаза от Пола и одарила Лену ласковой, ободряющей улыбкой. — Желаю хорошо провести время. Она заковыляла назад к дому и, держась за перила, взобралась на ступеньки. Дверь за ней захлопнулась, и Пол с Леной двинулись в путь. Красный трамвайный вагон повез их по Уэйр-стрит, погруженной в воскресную тишину, и через Леонард-сквер в загородное великолепие Горланд-роуд, где красные кирпичные виллы стояли в зарослях лавра и колючих араукарий. Немного подальше находился Ботанический сад. Сойдя на конечной остановке, они вошли в литые узорные ворота. — Бывает хуже. — Пол улыбнулся Лене, быстрым взглядом окинув прелестные зеленые лужайки, аллею стройных каштанов, ведущую к отдаленному озеру, и многочисленные изящные оранжереи, разбросанные на обширной территории. — В это время года ничего особенного мы, конечно, в саду не увидим, но давайте все-таки погуляем, прежде чем идти в теплицы. Кстати, Лена, я хотел вам сказать, что вы сегодня необыкновенно мило выглядите. Она промолчала в ответ на его как бы мимоходом брошенный комплимент. Но это была сущая правда, в которой он убедился, едва увидев ее, и убеждался сейчас, когда прохожие оглядывались на Лену. До сих пор он видел девушку только в форменном платье или в поношенном стареньком пальто и не догадывался о ее врожденной грации и незаурядности. |
