— Вы записаны на прием, мисс Рот? — Она сделала вид, что проверяет свои записи. — О Боже, я боюсь, вас здесь нет.

   — Я не подавала заявки.

   — Значит, вам не назначено время? Тогда вы не сможете увидеться с ним сейчас.

   — Он сказал, что я могу зайти в любой момент, — ответила Нина, пытаясь улыбнуться.

   Миссис Перкинз посмотрела на нее с превосходством привратника, облеченного некоторой властью. Я, мол, все про тебя знаю, проститутка. Может, у нее самой были виды наТони. Нина намеренно поддернула манжет рукава, чтобы сверкнули золотые часы от Картье, усыпанные бриллиантами, — еще одна игрушка, которую Тони подарил ей и которую она никогда бы не смогла купить на свою зарплату.

   Миссис Перкинз побелела. «В самое яблочко, — мстительно подумала Нина, — а может быть, именно тебя он посылал купить эти часы, старая перечница».

   — Лорд Кэрхейвен очень занят. Он никого не хочет видеть, если встреча не назначена заранее.

   — Миссис Перкинз, — сладким голосом сказала Нина, — у меня мало времени. Я боюсь, мне придется настоять, чтобы вы позвонили ему и сказали, что я здесь.

   Нина понимала, что в глазах секретарши она просто нахальная американка, но пусть знает: Нина Рот — старший менеджер компании, а сама миссис Перкинз — всего-навсегосекретарша. Нина заработала свое положение и не собиралась его уступать.

   Бледность миссис Перкинз сменилась румянцем, на щеках зажглось по красному пятну, похожему на клубничину в сметане. Но все-таки она нажала кнопку.

   — Извините, милорд, но мисс Рот настаивает, чтобы я вас побеспокоила.

   — Нина? Замечательно. Пропустите ее ко мне, миссис Перкинз.

   — Он примет вас, мисс Рот, — сообщила миссис Перкинз; в ее голосе отчетливо слышалось раздражение.

   Нина насмешливо подмигнула ей, открывая дверь в кабинет босса.

   Тони стоял у окна, глядя на реку, блестевшую под январским солнцем. Он повернулся к Нине, глаза скользнули по бледно-голубому жакету и зеленой шелковой юбке, по туфелькам без задников и по прозрачным, почти незаметным чулкам от Вулворда. Он осматривал ее неторопливо и спокойно, как свою собственность. Нину это возбуждало и раздражало одновременно: он мысленно раздевал ее и оценивал, как мальчик — любимую игрушку.

   — Тебе нравится новое место на стоянке? Я смотрю, ты надела часы. — Он улыбнулся. — А сережки?

   — Слишком много украшений, на работе это неприлично.

   — Но я хочу, чтобы ты пришла в них. Надень завтра. — Тони указал на бумажки, которые она принесла с собой. — Что это?

   — Я думаю, кое-какие ответы я нашла. По средству для похудения. И насчет леди Элизабет тоже, — сказала Нина.

   — Молодец, девочка, — потеплевшим голосом похвалил Тони.

   Когда Элизабет вернулась в офис, все искренне приветствовали ее. Она улыбалась, расспрашивала коллег про минувшее Рождество, но ощущала внутреннюю пустоту.

   Джек действительно быстро улетел, оставил ее, теперь она не увидит его несколько недель. А потом начнутся трудные тренировки перед Олимпиадой и сами Игры. Она нервничала. Шел восемьдесят второй год, год Олимпиады11.Эти проклятые кольца появились везде: на батончиках «Марс», на баночках кока-колы, в газетах, на телевидении, и везде Элизабет видела свой собственный профиль.