Миру нужно песенное слово

         Петь по-свойски, даже как лягушка.

         Магомет перехитрил в Коране,

         Запрещая крепкие напитки,

         Потому поэт не перестанет

         Пить вино, когда идет на пытки.

         И когда поэт идет к любимой,

         А любимая с другим лежит на ложе,

         Влагою живительной хранимый,

         Он ей в сердце не запустит ножик.

         Но, горя ревнивою отвагой,

         Будет вслух насвистывать до дома:

         «Ну и что ж, помру себе бродягой.

         На земле и это нам знакомо».

    Август 1925

«Руки милой – пара лебедей…» (Персидские мотивы)

         Руки милой – пара лебедей —

         В золоте волос моих ныряют.

         Все на этом свете из людей

         Песнь любви поют и повторяют.

         Пел и я когда-то далеко

         И теперь пою про то же снова,

         Потому и дышит глубоко

         Нежностью пропитанное слово.

         Если душу вылюбить до дна,

         Сердце станет глыбой золотою,

         Только тегеранская луна

         Не согреет песни теплотою.

         Я не знаю, как мне жизнь прожить:

         Догореть ли в ласках милой Шаги

         Иль под старость трепетно тужить

         О прошедшей песенной отваге?

         У всего своя походка есть:

         Что приятно уху, что – для глаза.

         Если перс слагает плохо песнь,

         Значит, он вовек не из Шираза.

         Про меня же и за эти песни

         Говорите так среди людей:

         Он бы пел нежнее и чудесней,

         Да сгубила пара лебедей.

    <1925>

«Глупое сердце, не бейся!..» (Персидские мотивы)

         Глупое сердце, не бейся!

         Все мы обмануты счастьем,

         Нищий лишь просит участья…

         Глупое сердце, не бейся.