Ей больше всего запомнилось касание тел, человек над ней, его плоть, мокрая от пота, ее тело, полное жизни и отвечающее на каждое его движение. Никакого страха, никакой пугающей пустоты, никаких мыслей о могиле.

— Тебе хорошо со мной? — спросил он потом, когда они лежали рядом на траве.

—Да.

— Сколько тебе лет?

— Тринадцать, почти четырнадцать.

— Значит, ты не дочь земли?

— Нет. Мой отец — кузнец в Трех Ручьях.

— Ты славная девочка, — сказал он, натягивая штаны и рубаху. Сунув руку в кошелек, незнакомец достал серебряную монетку. — Пусть эта маленькая встреча останется нашим секретом. Тайным чудом радости.

Она молча кивнула, глядя, как он садится на лошадь и уезжает.

Через два месяца она пришла за советом к Эриате, рыжеволосой дочери земли, которая коротко сообщила Ариан, что та беременна. Девушка испугалась и просила Эриату помочь ей. Старшая женщина напоила ее особым отваром. Он оказался тошнотворным, и от него было больно и плохо, но в результате беременность окончилась, и Ариан дала дочери земли серебряную монету, полученную от незнакомца. Потом они сидели в маленьком круглом домике, в котором Эриата развлекала клиентов. Молодая женщина налила Ариан чашку травяного напитка, подслащенного медом, чтобы отбить вкус зелья.

— Ты слишком молода для таких игр, — твердо сказала Эриата. — Зачем ты сделала это?

Ариан нерешительно, запинаясь, рассказала ей о смерти сестры и о страхе, поселившемся в ее сердце, — холодном страхе, прогнать который помогло горячее тело торговца. Эриата слушала терпеливо, и в ее голосе не слышалось осуждения, когда она сказала:

— Мы все справляемся со страхами так, как можем. Но — я прошу тебя поверить мне — валяться в траве с незнакомцами слишком опасно. Я знаю. Когда мне было тринадцать — кажется, с той поры прошло сто лет, хотя на самом деле только десять, — я тоже открыла для себя все прелести этой игры. Моим любовником стал женатый человек — друг отца. Когда нас застали, семья выгнала меня за порог, и племя отвергло меня. Теперь я сплю с кем попало, за деньги, и живу одна. Но я приспособлена к такой жизни, а ты нет. Подумай еще вот о чем. Стараясь избавиться от страха смерти, ты убила ребенка внутри себя. Это не шутка, девочка.

— Это был не ребенок. Ребенку я бы никогда не повредила.

— Попытайся бороться со страхом иначе, — вздохнула Эриата.

— Теперь страх ушел. Я больше никогда не буду делать таких глупостей.

Однако страх не ушел, и три раза за этот год она давала серебряные монеты Эриате. Монеты, которые получала от людей на дороге. Теперь ее мучил и другой страх. Что, если один из этих купцов приедет в Три Ручья и узнает ее? Что, если отцу станет известно, что его дочь живет как шлюха? Ее исторгнут из рода, как Эриату.

Ариан выкинула эти мысли из головы. Скоро страхи исчезнут навсегда. Близится Самайн, Коннавар обещал посвататься. Тогда ей больше не придется сидеть, как теперь, у дороги. Скоро Конн прогонит все ее страхи, прижмет к себе и согреет, как она должна была согреть Барию. Смерть не подберется к ней, пока Коннавар рядом. Он сильный, храбрый и полный жизни.

Пока Ариан сидела на траве, размышляя о Конне, показались два человека, ведущие нагруженную повозку. Ее руки задрожали. Поднявшись, она тряхнула золотыми волосами и вышла им навстречу.

Эриата открыла дверь и поманила молодого человека за собой. Конн пригнулся, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, и вошел в маленький и круглый домик. В нем не было окон и верхних комнат. Только очаг, окруженный камнями, дым которого выходил в отверстие в крыше. У западной стены стояла огромная кровать, прикрытая пуховым одеялом.