– Вы находились в полуненормальном состоянии.

– Ничего подобного, – возразил Кавасита. – Я находился в своем уме и при этом мог оправдать едва ли не каждый свой поступок. Я следовал за историей и не нашел в себе сил изменить ее курс. Мне хотелось создать лучший мир, но, увы… – Он пожал плечами. – Возможно, когда‑нибудь я смогу сказать все.

Анна повернулась к иллюминатору переднего обзора и отыскала взглядом корабль ЮС.

– Можно ли жить так, чтобы не делать людям больно?

– И как вы решили с ним поступить?

Она удивленно воззрилась на японца.

– Вы замечаете очень многое, хотя смотрите в другую сторону…

– Не забывайте, в течение многих десятилетий я занимал очень высокий пост.

– Не переоценивайте своих возможностей, Есио. Я понимаю, вы человек, а не обезьяна, но из этого еще ничего не следует. – Внезапно блеск ее глаз поблек. – О, Боже, простите меня… Я выразилась излишне грубо. Чего‑чего, а яда во мне предостаточно.

– Он очень увлекся вами.

– Когда я увидела его впервые, мне казалось, столь же сильными будут и мои чувства. Но этого не произошло. Физически он представляется мне едва ли не идеальным мужчиной, но… Но в нем чувствуется какая‑то слабинка. И не просто слабинка, а…

Она сделала неопределенный жест рукой.

– Вы играете этим мужчиной, не понимая собственных чувств. Разве это мудро?

Анна вспыхнула вновь.

– Черт возьми, это не ваше дело!

– Что верно, то верно, – невозмутимо отозвался Есио.

– Я предложила ему должность на моем корабле, но не уверена в том, что он справится. Порой я веду себя, как последний идиот… Почему, не знаю и сама…

– Может быть, у вас не все дома? – предположил Кавасита.

– Нет. – Анна отвернулась в сторону. – На то есть причины. Я всегда действую… осознанно. И потом… у меня есть совесть, понимаете?

– Порой мы принимаем за любовь нечто иное и оттого испытываем боль, – заметил Кавасита. – Потом мы перерастаем ее. Это рост, а не предательство.

– Тем не менее, мы чувствуем себя предателями, – пробормотала она. – Это похоже на пустые обещанья…

– Когда правит тело, душа умирает. Утрата любви подобна скорби по тому, кого никогда не существовало.

– Я его не люблю, – сказала Нестор. – И он меня скорее всего не любит. Возможно, моя нынешняя печаль вызвана единственно воображением.

Кавасита покачал головой.

– Тут же покончи с ней, слышишь? Так, чтобы от нее не осталось и следа! И побыстрее!

Анна боялась смотреть ему в глаза. Она понимала, о чем он говорит.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Она пропустила его вперед, стараясь не смотреть ему в лицо. Внутри у него все тут же похолодело. Он выпрямил спину и направился к той крошечной каюте, где проходили все их встречи. Она шла немного позади. В ней уже не ощущалось былой чувственности. Элвокс закрыл за Анной дверь каюты.

– Расскажи, что вчера происходило? – спросил он, как ни в чем не бывало.

Она растерянно улыбнулась и ответила, что все идет по плану. Потом сказала о том, что Кавасита хочет побывать в Японии.

– Вряд ли он ее узнает.

– Ну, почему же. Что‑нибудь да осталось. К тому же он понимает, что за это время его родина должна была измениться до неузнаваемости.

– И зачем только он туда едет? Сидел бы на месте и сторожил свою собственность.