– Помним.

Солнце зашло за тучу. И ему вдруг сделалось неуютно и прохладно на улице в тонкой куртке и без шапки.

– Идем в здание. Холодно, – поежился Дима и с неожиданно прорвавшейся ревностью поинтересовался: – А чего это Осипов тебя просит о таких вещах?

– Они зашиваются. Людей не хватает. Сосредоточены на поимке убийцы Сироткиной. Кажется, даже задержали ее зятя с любовницей. Точной информации нет. Но краем уха слышала.

Она слишком стремительно отвернулась от него. И он понял это по-своему.

Не хочет выбалтывать информацию. Тайны следствия и все такое. Дима сразу ощутил дистанцию между ними. Не большую, нет. Но она ведь может разрастаться? Может превратиться в глубокую пропасть. И ее тогда не перепрыгнуть ни ей, ни ему. А он…

Он точно этого не хотел.

– Маша, если не можешь мне всего рассказать, я пойму. Только не ври мне, ладно?

– Я и не вру. – Она повернулась. И глянула на него с явной обидой. – Я никогда не вру, Карелин. Просто…

– Просто что?

Он уже отодвинулся от нее до линии горизонта, хотя Маша стояла в шаге от него.

– Осипов и ты… Ваши скелеты, они так и станут выпадать из ваших шкафов, да, Дима? Ты вот спросил про него, и в голосе твоем было что-то… Неприятное такое. Это из-за твоей бывшей жены, да? Ты… Ты все ее еще любишь?

О господи! Он еле сдержался, чтобы не рассмеяться – громко, счастливо. Она что, ревнует? К Лизе? И сочла, что он и она…

Нет никакой дистанции между ними. И пропасти, значит, не будет.

– Иди сюда.

Он вытянул руку, поймал ее за воротник, привлек к себе и поцеловал.

– Мы друг друга не так поняли, Машка, – прошептал он в помпон на ее шапке. – Я подумал, что ты от меня тайны следствия скрываешь. Ты подумала, что мой голос дрогнул из-за моей неприязни к Осипову из-за Лизы. А все не так. Все ведь не так?

– Тайны следствия? Дурак, что ли! – фыркнула она, стукнув его кулачком в грудь. – Во-первых, я действительно все пропустила. Они все на земле работают. Я Осипова и его людей почти не вижу. Во-вторых… А это не из-за Лизы?

– Нет.

Он обнял ее, прижался теснее, стало тепло и хорошо. Стоял бы и стоял так, не разжимая рук. Маша дышит в шею. Шепчет что-то милое. Он уж и забыл, как это бывает в нормальной человеческой жизни, когда симпатия, доверие, спокойствие.

– Это из-за тебя, Машка, голос меня подвел. Я ведь не посмотрю, что он мент… – Дима продемонстрировал крепкий кулак.

– Еще не хватало! Он и так тебе в затылок дышит. А так сразу закроет. Нет уж, Дмитрий Иванович, постарайся больше ни в какие истории не попадать, хорошо?

– Хорошо. Идем в Дом. Там тепло. И чай с баранками.

Они пили чай, потом ходили по зданию.

– Видела бы ты, что здесь было! Разруха. Мы все своими руками, мусор выгребали, латали. Крышу ремонтировать, правда, нанимал специалистов. Но двери, пол – своими силами. Сейчас на втором этаже сразу три комнаты под чистовую отделку готовим. Чтобы летом здесь отдыхать, в город не ездить. У меня в штате даже психолог появился, медработник. Народ, заряженный на позитив и добро.

Он рассказывал ей, обволакивая своей энергией и смелыми фантазиями настолько, что в голове заворочались мыслишки: а не уйти ли ей со службы.

– Я могла бы возглавить охрану, – предложила она с улыбкой. – Обнесли бы территорию забором. Выставили бы посты и…

– Погоди, погоди! – замахал он на нее руками, рассмеявшись.