– Эта фирма давно не его, капитан, – возразила она неуверенно.

Она снова ждала подвоха. И не ошиблась.

– Да, не его. Но первый заказ на подобные конверты был подписан им лично девять лет назад. Им, Климова! Лично! И у меня к тебе вопрос, товарищ старший лейтенант…

Осипов приблизил свое лицо к ее так близко, что со стороны могло показаться, что они целуются. Маша отпрянула. Не хватало еще, чтобы Дима увидел.

– Что за вопрос?

– Почему твой Карелин промолчал, когда Валентина Ивановна Миронова дала вам точное описание конверта? Почему не признался, что сам лично подписал заказ на конверт несколько лет назад? А я тебе отвечу, Климова… – Осипов уже шел к водительской двери. – Потому что это он отправил письмо угрожающего толка Пачкину. Достал оставшийся с хороших времен конвертик из личных запасов. Напечатал буквы. И сунул в почтовый ящик Пачкина. Не простил ему удара по голове битой. Поэтому решил деда с ума свести упоминанием о зловещем вторнике.

– Каким образом? – Маша схватилась за водительскую дверь машины. – Что за вторник Осипов? О каком вторнике речь?

– Ну… Можно было бы, конечно, перенаправить тебя с вопросом к твоему воздыхателю, но не стану. Уж так и быть, помогу. – Он поочередно отцепил все ее пальцы с водительской двери, сунул ее руку ей в карман. – Думаю, что имелся в виду тот самый вторник, Маша, когда Карелин убил подругу Пачкина. Ты не знала, что убийство произошло во вторник, нет?

Глава 30

Экран телефона засветился, приняв сообщение. Сергей повернулся на бок, надвинул на голову край подушки, взял в руки телефон. Прочитал.

Сообщение было от Аси.

«Я плачу из-за всего, что произошло, Сережа. Это так больно и обидно».

Там было что-то еще, он не стал дочитывать. Обычная бабская дребедень. Сопли, слюни, вздохи-ахи. Как он от них от всех устал! И от жены Ларисы, и от любовницы Аси. А до этого сильно уставал от тещи Зинаиды Павловны. Эта старая курва просто уничтожала его своими вечными подозрениями в неверности. Считала, что он изменяет ее дочери. Нет, он понимал, конечно, что подозрения ее не были беспочвенными. Он изменял Ларисе. И не по той причине, что она старше и он устал от нее.

А она была старше, да. И он устал от нее.

Но не в этом дело, а в том, что она была его женой. И он любой жене стал бы изменять. Даже если бы ею вдруг стала Ася. Что она там написала?

«Я плачу из-за всего…»

Плачет или платит? Игра слов, да. Но тогда если платит, то за все, а не из-за всего. Но Ася была такой безграмотной дурочкой, что могла сморозить и так.

Сергей тяжело вздохнул, удалил сообщение, выключил телефон и сбросил с головы край подушки. На соседней тяжело вздохнула Лариса. Заворочалась, скидывая с себя одеяло. Она за ночь могла раз сто укрыться одеялом и сбросить его. Что-то там у нее сбоило в организме. Он не интересовался. Обычные бабские дела. Разберется сама.

Сейчас ей было особенно тяжело. И чувствовала она себя много хуже. Он замечал ее состояние по серому цвету лица, по синякам под глазами. Смерть матери, да еще при таких обстоятельствах, Ларису сильно подкосила. А когда она узнала, что Сергея возили в полицию на допрос…

Что тут было! Как она орала на него! С повизгиванием, хрипами. Хваталась за сердце. Он молчал и слушал, низко повесив голову. И все время задавался вопросом: что сильнее растревожило Ларису? Что его подозревали в убийстве ее матери? Или то, что у него есть любовница?

Из-за любовницы Лариса вряд ли бы так разошлась. Старая перечница – ее мать – сто процентов делилась с дочерью своими подозрениями.