– «…совсем ничего», – повторил он наконец. – И в то же время вы согласились со мной, когда я сказал, что она не похожа на других детей.

Натали покраснела и, избегая смотреть на него, принялась медленно намазывать масло на хлеб.

– Мне кажется, она одарена чересчур богатым воображением, к тому же обладает замечательной способностью отрешаться от всего мира и сосредоточивать все внимание на работе, которой занимается, особенно если она ее интересует. Я думаю, именно эти две ее характерные черты – особенно последняя – создают впечатление, будто девочка ленива и непослушна. Или, если хотите, слабоумна.

– Как это?

– Очень просто. Если кто-то отдает Саре приказание, в то время когда мысли ее где-то бродят, она его не слышит. И этот кто-то делает вывод, что девочка его не понимает, а следовательно, она не слишком умна. А если делается вывод, что она не желает ему подчиняться, ее сочтут ленивой либо своевольной. – Помолчав, Натали с вызовом взглянула на него: – К несчастью, многие люди враждебно относятся к тому, чего не понимают. И мне кажется, их раздражает в Саре то, что проблемы, всецело занимающие ее внимание, часто им непонятны.

– И вы не считаете это ненормальным?

– Нет, сэр. – Натали выпрямилась на стуле. – Рассказать вам, что я еще думаю? – Она взглянула на него, вскинув брови.

– Прошу вас, мисс Уиттакер, сделайте одолжение.

– Хорошо. Меня меньше беспокоит тот факт, что Сара витает в воображаемом мире, и гораздо больше – что именно она воображает. Не всегда, но часто. – Она покраснела, однако смело встретилась с ним взглядом. – Слишком часто, как мне кажется, она воображает себе, что может быть наказана за любую, даже самую ничтожную провинность. Признаюсь, мне бы хотелось знать, чем вызван этот страх, прежде чем браться за решение других проблем. По-моему, ей вредит не ее чересчур богатое воображение, а постоянные переживания и волнения.

Мал ком никак не ожидал, что мисс Уиттакер сделает подобные выводы. Острое чувство вины захлестнуло его. Поднявшись из-за стола, он подошел к перилам веранды и, стоя спиной к Натали, попытался успокоиться.

Он сам виноват в том, что происходит с его дочерью, однако, зная это, понятия не имеет, как найти выход из создавшейся ситуации. Неужели он всерьез рассчитывал, что эта неопытная девушка, сидевшая сейчас за столом, поможет ему в этом? Да, с горечью подумал Малком, именно на это он и рассчитывал. Непонятно все же, почему он возлагал свои надежды на доброе сердце мисс Уиттакер и ее интуицию. И теперь ему придется расплачиваться за то, что он пошел на поводу у своих чувств. Натали оказалась слишком проницательна и чересчур откровенна.

– Мисс Уиттакер, – сдавленным голосом произнес он, – прошлого не изменить. Оглядываясь назад, ничего не достигнешь. Мы должны смотреть вперед. – Он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Я привез сюда Сару, чтобы начать новую жизнь. Вы правы: у нее и в самом деле появилась привычка ожидать, что с ней случится что-то ужасное. Мы с вами должны сделать все, чтобы эти страхи искоренить. Только в этом случае можно надеяться, что она избавится от них.

«И станет нормальным ребенком», – подумал Малком. Нет, на это вряд ли можно рассчитывать.

Натали изучающе смотрела на него, словно хотела по выражению его лица прочитать ответы на все свои вопросы. Малком же усиленно пытался сохранить бесстрастное выражение, моля Бога, чтобы Натали перевела разговор на другую тему. Но ее последующее замечание повергло его в изумление.

– Вы очень ее любите.

Застигнутый врасплох, Малком сказал то, что думал:

– Она самое дорогое, что у меня есть на свете.