Дико заржала лошадь в конюшне, видать, и ей досталось.

Ду-дут!

— Готов, ваше благородие. Отстрелялся!

От конюшни к конюшне перебежал, пригибаясь, махновец.

Бах!

Упал и откатился. Жив, стервец.

Ду-дут!

Чуть не попал, гад…

— Есаул! Подсоби!

— Может, гранатой?

— А докинешь?

— А чего ж…

И полетел «подарок» за амбар…

Грохнуло здорово. Вой подтвердил, что кому-то там резко поплохело.

— Господа офицеры! Отходим!

— Выезжайте, выезжайте! — крикнул ротмистр. — Я прикрою и сразу за вами!

Отступая, Кирилл плюхнулся в сани к ротмистру.

Туда же сунулся Петерс — и Надя.

— Наденька, пригнитесь! Здесь стреляют!

Первые сани выехали за распахнутые ворота, разгребая полозьями нечистый снег, за ними вторые и третьи.

— Ходу!

Евгений Борисович залихватски свистнул, подбадривая коней, стегнул кнутом, и те вынесли сани прочь.

Ротмистр сидел, сжавшись, за пулемётом, пуская экономные очереди.

— Ушли! — воскликнула девушка. — Ура!

— Уходим! — поправил её Петерс.

— Смотрите! — вскрикнула Надя. — Вон там! Ой как их много…

Авинов резко обернулся — огибая хутор, взрывая снег копытами, неслась та самая полусотня, что покидала логово по своим бандитским делам.

Конники неслись вдогон, стреляя на скаку, — пули так и свистели вокруг.

— Ротмистр!

— Патронов мало! Подпущу поближе…

Когда махновцы одолели снежную целину, и усталые лошади ощутили под ногами дорогу, они тут же прибавили скорости.

Сани не могли соревноваться с ними в быстроте…

Ротмистр пригнулся и короткими очередями стал прореживать вражью конницу.

«Зелёные» падали с сёдел, но живых было куда больше, чем павших. И они нагоняли.

Вот заглох пулемёт, и пуля, словно дождавшись этого, сразила пулемётчика.

Ротмистр завалился на бок, Надя наклонилась к нему, но тот уже ничего не видел.

— Он умер!

— Вижу!

Проклятие! У него в обойме всего четыре патрона!

Оставить половину — на себя и девушку? Очень мелодраматично!

А папку махновцам подарить? Обойдутся…

Некий калмык раздухарился до того, что решил аркан забросить. Раскрутил с гиканьем — и схлопотал свинцовый катышек из маузера. Будешь удобрением, друг степей…

Бах! Бах!

Щелчок. Всё?

Махновцы стали обходить сани справа и слева, и в этот самый момент с дороги ударили пулемёты.

Кирилл встрепенулся — и удивился.

На санях, что ушли вперёд, стояли «максимы», а это долбят «гочкисы». Откуда?..

— Наши! — завопила Надя. — Наши!

Впереди, освобождая дорогу, съезжали в степь броневики — полугусеничные «Остин-Путиловец-Кегрессы».

Они легко и быстро шли по снегу, заходя махновцам во фланг и расстреливая тех плотным пулемётным огнём.

На дороге между тем развернулись ещё два броневика — «Руссо-Балт М» с парой пулемётов и полуторадюймовой пушкой Максима — Норденфельда, а рядом — «Гарфорд-Путиловец», вооружённый тремя «максимами» и трёхдюймовой противоштурмовой пушкой образца 1910 года.

Водитель «Гарфорда» поставил машину боком, чтобы было удобнее развернуть башню, и орудие грохнуло, целясь по хутору.

Махновцы сбились в кучу, закружились, словно не зная, куда им деваться, и попадали под перекрёстный огонь доброго десятка пулемётов.