— И их можно понять, — неожиданно заступилась за лишенцев трехсотлетней давности Белозерова. — Читала я про то, о чем ты говоришь. Там же ад был!

— А помирать в этой конурке не ад? — непривычным для меня тоном спросил у нее Аркаша. — В темноте? Без воды, без еды, без надежды…

— Это его выбор, — возразила девушка. — И, может, для него такая смерть большее счастье. Умер, да. Но — свободным!

— Самое время и место для философских бесед, — вздохнула Марго. — Был у нас один блаженный, теперь их двое. Беда…

— Не о том печалишься, — хмыкнула Светлана. — Не ровен час они на этой почве сойдутся. Дело-то молодое, опять же ситуация располагает. И социальной пропасти здесь нет, мы все в одной калоше сидим, все равны. Так что сначала взаимопонимание, потом обнимашки, а там, глядишь, и…

— Фу, какие ты гадости говоришь! — возмутилась Белозерова. — Я — и этот глист?

— Чего это я глист? — возмутился Аркаша. — Сама ты знаешь кто?

— По ходу, ты права, — хохотнула Марго. — Все к тому и идет!

Идущий последним воин обернулся, недовольно на нас глянул и укоризненно качнул головой.

— Молчим-молчим, — верно расценив его жест, сказал я, а после рявкнул на развеселившихся спутниц: — Хорош уже! Не будите лихо, пока оно тихо.

— Какое именно лихо? — уточнила Метельская.

— Не знаю, — я хлопнул ладонью по гладкой стене узкого тоннеля, — но подозреваю, что их тут много. Разных.

— Поняла, приняла, — мигом протараторила Марго. — Но совсем уж молча идти скучно. Свет, а чего ты еще про этот остров знаешь? Ну, тот, на который мы направляемся?

— В целом больше ничего, — помедлив, ответила ей оперативница. — Что могла — выложила. Да и сдается мне, что я про него, похоже, вообще ничего не знала. Про то, что там на самом деле происходит.

— Лучше бы про это и не узнавать, — невесело произнес Аркаша. — Мне кажется, нам там не понравится.

Ни согласиться с ним, ни возразить никто не успел, потому что в этот момент Глузд остановился, и при свете факела мы увидели, что дальше дороги нет. Тоннель, по которому мы шли, закончился, впереди находилась каменная стена.

— Пришли, — сообщил нам ближник Хозяйки. — Дальше нам пути нет.

— Так и нам тоже. — Я глянул на камень, выглядящий монолитным. — Тупик.

Нет, конечно, я догадывался, что все это обманка, что сейчас нам откроют проход, но чего бы и не подыграть этому суровому типу? Мне несложно, ему приятно. Наверное.

— Еремей, Фома. — Глузд взмахнул рукой, два воина уперлись в стену и потихоньку, помаленьку начали сдвигать ее в сторону. Та неохотно, с зубодробительным скрежетом, но начала отходить в заданном направлении.

В спертую атмосферу тоннеля в тот же миг проник свежий вечерний воздух, показавшийся нам если не райским наслаждением, то чем-то вроде того.

— Ка-а-а-айф! — выдохнула Марина. — Чего только в моей жизни не было, но такого счастья — никогда!

— Чего ты повидать-то успела, зассыха малолетняя? — мягко, по-отечески, осведомилась у нее Метельская. — В жизни! Сколько тебе? Восемнадцать? Меньше?

— Сколько лет ни есть — все мои, — насупилась девушка. — Раз говорю — значит так и есть.

— Ступайте.