Ксенья спала так крепко, что на другой бок не повернулась. Она ничего не слышала, видела чудный сон. И улыбалась. Еще бы! Ведь только во сне оживают мертвые и приходят к живым. Как дороги такие виденья! Как хочется их продлить...

    Вот так и Ксенье повезло, снова увидела своего Алешу живым. Он подошел так близко, взял ее на руки, целует лицо, называет так ласково, что замирает сердце. Он любит ее как прежде, как любил всегда.

    — Алеша, солнышко мое, радость и счастье мое! Не уходи! Побудь со мной! Я так истосковалась по тебе, если б ты только знал!

    Ксенья ничего не увидела. Она услышала сквозь сон отчетливое:

    — Ксюша! Я пришел к тебе! Я вернулся!

    Женщина открыла глаза. Увидела человека, стоявшего возле койки, он пристально смотрел на нее.

   —  Алеша? Ты? — вдавилась в койку от страха. Ей не верилось. Ведь мертвые не оживают. Прошло больше десяти лет, как он погиб... Даже мать смирилась с его смертью. И только Ксеня ждала.

    — Я вернулся! К тебе пришел! Насовсем! — протянул к ней руки, помог встать.

    — Алеша! Это ты? — не верила глазам.

   —  Я, Ксюша!

    — Откуда? Ты воскрес? — оглядела человека и увидела, что он не в военной форме, а в гражданской одежде, серой, изрядно поношенной, в грубых сапогах, в каких прошел очень долгий путь.

    — Где ты был так долго?

   —  В Чечне.

   —  Столько лет! Почему молчал, что живой? Ведь я ставила свечи и поминала тебя как мертвого.

    — Меня все посчитали погибшим,— ответил, присев на край постели.

    — Алешка, это не сон? — ощупала человека.

    — Нет. Я и вправду живой!—усмехнулся невесело.

   —  Ты попал в беду?

    — Меня украли,— ответил коротко.

    — Как? — не поняла баба.

    — Очень просто. Я охранял склад. Ко мне подкрались сзади неслышно, чем-то треснули по голове, оглушили и унесли в машину. Я за всю дорогу не очухался. Когда пришел в себя, уже оказался в глухой, горной деревне за много километров от своей части.

  —   А зачем тебя украли?

   —  Черт знает! Но менять меня ни на кого не собирались. И почти сразу заставили помогать в огороде, потом строили дома,— рассказывал вяло.

   —  Короче, сделали из тебя раба?

  —   Вот этого не надо. Я жил в доме, совсем нормально, меня кормили тем, что ели сами. Я мылся в бане, спал в постели, не на полу.

  —   Почему ты молчал?

   —  Пойми, Ксюша! Это был глухой аул, где нет понятия о почте и письмах. С кем бы я его отправил? С первой вороной? Там, если хочешь жить, не дергайся! Меня тоже могли убить много раз. Только я не давал им повода.

  —   Ты не пытался бежать?

   —  А куда? Ведь не знал, где нахожусь. Меня никто не искал. Никому не стал нужен. Списать в мертвые оказалось куда удобнее и проще. Я понимал, что из-за меня никто не попрется в горы искать. Как-то тяжко было смириться, что я тут до смерти, навсегда.

   —  Ну, они же выезжали из той деревни?

   —  Только не для того, чтобы вывезти меня.

  —   Тебя там били?

   —  Нет! Зря врать не буду. Никто не обижал. Даже словом не оскорбили.