Брагхан вскрикнул в непроизвольном протесте, когда в руке Вормонда появился голубоватый мерцающий кинжал. Унгарф закричал, но крик утонул в отзвуке агонии.

— Теперь мы должны будем убить Конана.

Брагхан потер лоб слегка дрожащей рукой. Снаружи раздались крики, когда пунтийские слуги столпились перед палаткой.

— Он облегчил нам дело, — резко сказал Вормонд, пряча окровавленный кинжал. Обутая нога толкнула неподвижное тело так бесстрастно, как будто это было тело убитой змеи. — Конан ушел пешком, имея с собой только горстку стрел. Это даже хорошо, что все произошло именно так, как случилось.

— Что ты имеешь в виду? — не понял его Брагхан.

— Мы попросту соберемся и уберемся отсюда. Пусть он попробует догнать нас пешком, если захочет. Каждый человек имеет свои пределы. Брошенный в этих горах, пешком, без еды, одеял и оружия… Я не думаю, что кто-нибудь ещё когда-то увидит Конана.

2

После выхода из лагеря, Конан не оглядывался назад. Ни единая мысль о предательстве со стороны товарищей не возникала в его голове. У него не было никаких оснований подозревать, что они не являлись теми, за кого себя выдавали, будучи людьми, цеплявшимися за каждый шанс отыскать спутника, который смог провести их по этим неизвестным пустошам.

Прошло около часа с тех пор, как северянин покинул лагерь, когда, шествуя вдоль травянистого хребта, он увидел антилопу, движущуюся вдоль края зарослей. Ветер дул в его направлении, со стороны животного. Варвар начал ползти в сторону кустов, когда движение в кустах дало ему понять, что и за ним самим также следят.

На мгновение, подняв глаза, он увидел чей-то силуэт за кустами, и вдруг стрела промелькнула рядом с ним, а Конан выстрелил в ответ в сторону задрожавших листьев. Кусты затрещали, а затем воцарилась тишина. Через мгновение киммериец склонился над лежащей на земле, красочно одетой фигурой.

Это был тонкий, жилистый мужчина, молодой, одетый в обитый горностаевым мехом плащ, шерстяную шапку и сапоги с серебряными шпорами.

За поясом были заткнуты изогнутые ножи, а у руки лежал мощный лук. Стрела северянина ужалила его прямо в сердце.

— Уркман, — буркнул Конан. — Судя по внешности, один из местных разведчиков. Интересно, как давно он следил за мной?

Варвар знал, что присутствие этого человека означало две вещи: где-то рядом находится банда разбойников — уркманов, и неподалеку, наверняка стоит его конь. Кочевники никогда далеко не ходили пешими, даже, когда они выслеживали жертву. Горец посмотрел на холм, который выглядывал из-за рощи.

Предположение, что воин, выслеживавший его в низине у этого низкого хребта, привязал свою лошадь на другой стороне и вошел в заросли, чтобы устроить на него, охотившегося за антилопой, засаду, казалось, логичным.

Конан осторожно поднялся на выступ, хотя и не думая, что другие соплеменники из орды уркманов находятся в пределах слышимости — в противном случае они бы уже здесь были — и без труда нашел коня. Это был гирканский жеребец с красным, кожаным седлом, оснащенным широкими серебряными стременами и уздой, тяжелой от позолоты. Сбоку свешивался мощный меч в изукрашенных кожаных ножнах.

Вскочив в седло, Конан с вершины холма оглядел окрестности. На юге в вечернее небо поднималась лишь тусклая тоненькая полоска дыма. Глаза у Конана были зоркими, словно у ястреба, лишь немногие могли бы разглядеть эту голубую полоску на фоне синего неба.

— Уркманы означают бандитов, — проворчал он, — дым означает лагерь.

Они преследуют нас словно демоны в аду!

Северянин направил лошадь в сторону лагеря. Охота увела его на несколько миль на восток, но скорость его движения нивелировала это расстояние.