Она рванулась из его объятий, но он не выпускал ее.

— Ты меня сравнил с лошадью? Я похожа на лошадь? Или на собаку?

— Ты прекрасно понимаешь, что я подразумевал под этим, — ответил он, и еще глубже погрузил лицо в душистую копну ее волос. Его губы коснулись ее шеи, и он припал к ней поцелуем.

— М-м-м. Конечно, я понимаю, — пробормотала она, крепко зажмурившись. — Мужчины восхищаются Энн Маршалл. Они обожают ее. Как мой брат. Она не разонравилась ему даже после той ужасной шутки, которую сыграла с ним. — Зарид повернула голову так, чтобы сделать шею еще более доступной для его поцелуев, и он немедленно воспользовался предоставившейся возможностью. — Голову даю на отсечение, что леди Энн и тебя покорила.

Тирль перестал ласкать ее шею и еще крепче прижал Зарид к себе.

— Она оказывала мне знаки внимания и делала разные недвусмысленные предложения, но я не клюнул на эту удочку.

Зарид была поражена. Она заглянула ему в глаза, чтобы выяснить, не лжет ли он, и несколько мгновений они смотрели друг на друга.

— Ни за что не поверю, что ты отверг леди Энн. Она хороша собой и богата к тому же. Против такого предложения не устоял бы ни один мужчина.

— Я уже сказал тебе, что она была не прочь поймать меня в свои сети, но для меня приманка оказалась недостаточно аппетитной. — Он коснулся завитка на ее виске. — Что за прелесть эти рыжие ниточки. Тоненькие, будто паутинка.

— Паутина липкая и противная. Так почему ты отверг Энн Маршалл?

— Потому что она меня не привлекала. По мне на роль спутницы жизни она не годится потому, что у нее слишком острый язык и слишком извращенный ум.

— Но какое это имеет значение? Сиверн не боится ее языка. Он научит ее покорности.

— А разве твой старший брат Роган добился беспрекословного подчинения от своей жены?

Ее так и подмывало поинтересоваться, откуда ему так хорошо известны порядки в ее семье, но она вовремя вспомнила, что он, как-никак, Говард. А у Говардов были свои глаза и уши в доме Перегринов. И еще она припоминала, что Тирль участвовал в попойках вместе с Сиверном, а ничто так не развязывает мужчине язык, как добрый бочонок пива. Несмотря на свою досаду, Зарид усмехнулась.

— Так, значит, Сиверн рассказывал тебе о нашем брате?

— Со всеми подробностями. А к вашей невестке у него неоднозначное отношение. Он одновременно и любит, и ненавидит ее. — Тирль Гладил плечо Зарид, его глаза заволоклись нежностью. — И зачем ты прятала такое богатство под своей мальчишеской одеждой?

Зарид опустила глаза и заметила, что платье на груди немного сдвинулось, обнажив при этом гораздо больше, чем позволено приличиями. Стыдливо прикрывшись руками, она начала потихоньку отодвигаться, но он вернул ее на место.

Потом опустил вниз ее руки.

— Если мне запрещено касаться твоего тела, позволь хотя бы насладиться его созерцанием.

Зарид почувствовала, как заливается краской смущения, потом вся затрепетала, вся, до кончиков пальцев ног.

— Почему запрещено касаться? — спросила она, и в этих словах прозвучал скрытый призыв.

— Если у нашего брака нет будущего, если я собираюсь просить короля о его расторжении, то, я полагаю, мой долг оставить тебя девственницей. Когда ты вторично выйдешь замуж, твой супруг будет очень доволен тем, что ты сохранила невинность.

— Да, — сказала Зарид, — конечно. — Ее дыхание было прерывистым, в висках стучало, потому что его рука в это время ласкала ее полуобнаженную грудь.

— Надеюсь, он будет опытным в делах любви.