Эти чувства ошеломили Хови. Спроси его кто раньше, он скорей сказал бы, мол, то, что происходит между парнем и девкой, касается только их. Может, малость грубовато, но, черт побери, разве не этого они все хотят? И вот теперь… Музыка была такой грустной. У него сжалось сердце. Он смотрел на Шерри и думал: что, если бы это была его девушка, скажем, а какой‑нибудь тип вздумал ей вставить насильно… Шерри выбрала это мгновение, чтобы взглянуть на него. Ей не видно было его лица, и все же она протянула руку и сжала его плечо. Хови совсем запутался.

Он тряхнул головой, разгоняя чертовщину:

– Пойду‑ка подгоню машины.

Его голос нарушил чары. Девушки повели Френки в дом, а Хови сел в её машину и завёл мотор. «Что‑то скажет Эрл? – размышлял он, подводя машину к крыльцу. – Господи, как же все запуталось. А вообще‑то, – подумалось ему, – какого хрена я беспокоюсь, что скажет Эрл? Эрла здесь нет, и, может быть, пора Хови Пилу для разнообразия позаботиться о себе самому».

* * *

Человек дождался, пока все ушли в дом, и только тогда поднялся из‑за скрывавшего его кедра и повернул к дому Валенти. Он не сумел бы сказать, что думает о подсмотренной сцене. Ум был заполнен обрывками этой странной отдалённой музыки.

Что‑то она с ним сделала, эта музыка. Он чувствовал, как что‑то пробудилось в нем.

Держа арбалет на сгибе руки, он продвигался вдоль дороги, заставляя себя сосредоточиться на том деле, что привело его сюда. Надо было проверить, не вернулся ли домой Тони Валенти.

13

– Ты вроде говорил, дорога как раз кончается у дома Валенти? – спросил Луи, когда Эрл свернул с пятьсот одиннадцатой автострады на Французский проезд.

– Точно, – подтвердил Эрл.

– Тогда остановишь не доезжая, – приказал Луи.

– Не понимаю, почему бы нам… Луи не дал ему договорить.

– Вот и умница, – отрезал он. – Понимать тебе и не положено, ясно? Просто покажешь нам место, и катись себе, или – если будешь слушаться – можешь остаться и заработать кое‑что для себя.

Эрл не стал с ним спорить. Если Луи нравится думать, будто Эрл работает на него, – пусть думает. Может надуваться, орать – пожалуйста. Эрл ничего не забудет. И когда провернёт это дело между колумбийцами и папашей Луи… ну что ж, может, он ещё припомнит макароннику этот разговор. Только тогда уж задавать тон станет Эрл.

Он свернул на развилке, которая, если ехать по ней дальше, привела бы их вместо Французского проезда в Ламмермур.

– Подъезжаем, – сказал он, сбавляя скорость. Они прошли пешком к дому Френки.

– Ближе соседей нет? – спросил Луи.

Эрл отозвался не сразу. Он смотрел на освещённый огнями дом. Там сидят его денежки, ждут его не дождутся. Всего‑то и нужно, что подпись Френки. Заметив у крыльца вторую машину, он забеспокоился.

– Эй, ты что, не слышишь? Эрл оглянулся на Луи.

– Да, точно. Валенти живёт в полумиле дальше, в тупике. Не считая того домика, что мы проехали с милю назад, здесь больше никого до самого Ламмермура.

– Это далеко?

– Пара миль.

– А здесь у нас что? – спросил сзади Три Пальца, указывая на ветхую бревенчатую хижину на правой стороне.

– Здесь никто не живёт – ив той халупе, что стоит на подъезде к Валенти, тоже.

– Порядок, – подытожил Луи. – Начинаю представлять местность. Прокати нас разок вокруг, а потом выкинешь меня на повороте к домику Тони.

Эрл взглянул на него:

– Слушай, если ты…

– Просто разверни свою жестянку и высади нас, понял?

– Ясно, – сказал Эрл.