— Скорее значительное отсутствие информации, — пробормотал Коул. — Я бы не стал называть ее полезной. Но если хочешь рассказать Пайпер, валяй. Она твоя сестра. Только не удивляйся, если ты ее ни в чем не убедишь.

— Коул, Пайпер не такая, — возразила Фиби. — По крайней мере, не всегда. Хотя, пожалуй, сегодня все может случиться.

Коул только пожал плечами.

— Ха–ха! — рассмеялась Пайпер. — Ты опять за свое.

Фиби и Коул нашли Пайпер и Лео внизу в кухне разговаривающими о чем–то важном, чем они не считали нужным поделиться. Фиби рассказала им, как мало она узнала из «Книги теней»: прапрапрабабушка натворила что–то и настроила против себя остальных членов семьи Холлиуэлов, а если семья нашла в себе силы простить ей, то это по неизвестной причине не нашло отражения в книге. Фиби обнаружила, как трудно вообще найти что–либо об Агнес, и ей пришлось прибегнуть к волшебству, чтобы добыть даже эти скудные сведения.

Ей пришлось с неохотой признать, что Коул точно угадал ответ Пайпер.

— Итак, это полностью опровергает твою теорию, не так ли? — спросила Пайпер. — По — моему, если бы нам было нужно серьезно отнестись к этому предупреждению, тебе не кажется, что оно исходило бы из более достоверного источника?

— У нас нет доказательств, что ей нельзя доверять, — ответила Фиби, осознав безнадежность своего возражения уже после того, как высказала его.

— Ну, конечно, в таком случае все остальные Холлиуэлы, вероятно, были плохими, а Агнес — единственным хорошим человеком. Послушай, Фиби, если семья отвернулась от нее, должно быть, она сделала что–то плохое. Очень плохое. А если она такая плохая, то я не понимаю, как мы можем ей поверить, что Пейдж замышляет недоброе, даже если считать предостережение относящимся к Пейдж, а как раз с этим мы не можем согласиться.

— Пайпер, мне понятна твоя точка зрения. — Фиби развернула один из стульев и уселась на него верхом. — Ты же знаешь, я с самого начала считала Пейдж членом нашей семьи.

— Вопреки моему совету, — добавил Коул.

— Что ж, в то время ты здесь был не самым большим авторитетом, — заметил Лео. Сказать, что Коул и Пейдж не сразу почувствовали симпатию друг к другу, значило бы ничего не сказать.

— Мы все приняли Пейдж как члена семьи, — заявила Пайпер. — Поэтому неразумно отвергать ее сейчас.

— Это нечестно! — завопила Фиби. — Ты же знаешь, что я хотела сказать совсем другое! Я только сказала, что меня вынудили заглянуть в этот комод. Я это и сделала, и мы там нашли письмо. Пайпер, подобные вещи не происходят просто так, без всякой причины. Ты же знаешь, что так не бывает. Нам просто следует разобраться, вот и все.

— Со дня смерти тети Агнес прошло… не знаю сколько… по меньшей мере, прошли многие десятки лет, правда? Прежде мы о ней даже не слышали, и, похоже, этому есть веская причина. Почему мы должны подозревать свою сестру просто из–за того, что старушка могла написать и спрятать неизвестно когда? Это древняя история. Не будем ворошить ее.

Слова Пайпер, словно нож, вонзились в сердце Фиби. Ей было невыносимо даже намекнуть на то, что Пейдж нельзя полностью доверять. На нее давило огромное чувство вины за то, что она снова заговорила на эту тему. Но чем больше Пайпер пренебрегала ее идеей, тем больше она убеждалась, что здесь что–то есть. Пейдж появилась почти ниоткуда, и они приняли ее потому, что она приходилась им сводной сестрой. Возможно, из веры сестер в Силу Трех можно извлечь выгоду, чтобы потом повернуть все против них.

— Фиби, Пайпер права, — твердо заявил Лео.